Алек завертел головой. Рассуждать, как граф, просто бессмысленно! Всегда можно придумать какой-нибудь план, стратегию, чтобы подчинить обстоятельства своей воле. Сдаваться нельзя!
— У вас еще есть время подумать, — сказал граф. — Германцы явятся не раньше завтрашнего дня. Сдайтесь — и проживете долгую жизнь.
Алека передернуло.
— Но больше никаких советов вы от меня не услышите, — закончил граф, развернулся и пошел прочь.
Алек глубоко вздохнул и постучал в дверь. Дилан открыл ее и нахмурился.
— Выглядишь просто ужасно.
— Я пришел поговорить с доктором Барлоу, — сказал Алек.
Мичман распахнул дверь машинного отделения:
— Доктор скоро придет, но имей в виду, она в плохом настроении.
— Я уже знаю, что у вас проблемы с двигателем, — сказал Алек.
Он решил не скрывать, что граф Фольгер шпионил за ними. План спасения, который он задумал, строился на обоюдном доверии.
Дилан кивнул в сторону ящика с загадочными яйцами.
— И как будто мало проблем с двигателями, этот чертов идиот Ньюкирк не уследил прошлой ночью за температурой. Но, по мнению доктора Барлоу, виноват все равно я.
Алек заглянул в ящик — там осталось только три яйца.
— Скверно.
— Все равно миссия уже провалилась.
Дилан достал термометр из ящика и проверил температуру.
— Нам сильно повезет, если без двигателей мы доберемся хотя бы до Франции.
— Об этом-то я и пришел поговорить. Наш шагоход тоже вышел из строя.
— Вы уверены?
Дилан широким жестом обвел загромождающие машинное отделение ящики.
— Мы можем дать любые запчасти. Для нас они все равно уже бесполезны.
— Боюсь, запчастями не обойтись, — сказал Алек. — Мы не можем поставить шагоход на ноги.
— Вот они, ваши машины! — воскликнул Дилан. — Разве я тебе не говорил? Никогда не видел животного, которое не могло бы само перевернуться со спины на брюхо. Если не считать черепах и одного из котов моей тетушки.
Алек поднял бровь.
— Уверен, кот твоей тетушки не пережил бы прямое попадание авиабомбы.
— Не факт. Слой жира защитил бы его.
Вдруг глаза Дилана вспыхнули.
— А почему бы вам не полететь с нами?
— В том-то и дело, — сказал Алек, — я готов, но мои люди против. Они не хотят попасть в плен к французам. Вот если мы незаметно улизнем, когда вы приземлитесь, тогда…
Может быть, тогда ему удастся уговорить свой экипаж спастись и граф Фольгер вернет принцу хотя бы частицу утраченного уважения.
Дилан кивнул.
— Без двигателей мы все равно приземлимся, где удастся. Сомневаюсь, что нас будет встречать почетный караул. Знаешь, полет по ветру на воздушном ките — опасное занятие. Может случиться все, что угодно.
— Каковы шансы?
Дилан пожал плечами.
— Все не так плохо. Однажды я пролетел на медузе через половину Англии, причем совершенно один.
— Правда? — спросил Алек с легкой завистью.
Похоже, жизнь Дилана состояла из сплошных приключений. На миг Алеку захотелось забыть о своем происхождении и стать таким же, как мичман, — обычным солдатом без земли и титула.
— Это случилось в мой первый день в воздушном флоте, — начал Дилан. — На Лондон обрушился необычный шторм, наверное, самый сильный за последнее столетие. Ветер срывал крыши и поднимал в воздух целые дома, в том числе…
Дверь внезапно распахнулась, и в машинное отделение ворвалась доктор Барлоу, свирепо комкая в руке свернутую карту.
— Капитан — глупец! — заявила она. — Корабль полон идиотов!
Дилан отдал ей честь.
— Но яйца горячие, как тосты, мэм.
— Что ж, это радует, хотя в данных обстоятельствах совершенно бессмысленно. Он собирается возвращаться во Францию!
Доктор Барлоу рассеянно подняла взгляд.
— А, это вы, Алек. Надеюсь, что ваша шагающая машина в лучшей форме, чем этот несчастный корабль.
Алек поклонился.
— Боюсь, что нет, доктор. Мастер Клопп говорит, что мы не сможем поставить ее на ноги.
— Неужели все так плохо?
— Увы. На самом деле я пришел спросить, не возьмете ли вы нас с собой.
Алек уперся взглядом в носки своих ботинок.
— Если, конечно, ваши технические возможности позволяют взять добавочный вес пяти человек.
Доктор Барлоу начала постукивать свернутой картой по ладони.
— У нас больше нет проблемы с перевесом. Запасы пищи на исходе, в том числе и ваши — мы все скормили животным.
Она выглянула в иллюминатор и добавила:
— И наша команда сильно поредела.
Алек кивнул. Он видел тела погибших летчиков и людей, копающих могилы в твердом, как камень, снегу.
— Но ведь Франция не нейтральная территория, — сказала леди. — Вас захватят как военнопленных.
— На этот счет у меня есть просьба. Алек глубоко вздохнул.
— Дилан сказал, что вы приземлитесь в какой-то случайной точке. Тогда мы тихо уйдем.
— А мы ничего не заметим, — добавил Дилан.
— Это может сработать. — Доктор Барлоу задумчиво кивнула. — И мы вернем тебе долг, Алек, но боюсь, что решать буду не я.
— Вы говорите, что капитан не видит другого выхода, кроме возвращения?
— Капитан — идиот, — повторила леди с горечью. — Он отказывается завершить нашу миссию. Не хочет даже попытаться! Если мы можем лететь по ветру во Францию, то с таким же успехом можем лететь и в Османскую империю. Вопрос только в том, чтобы поймать подходящий ветер.
Она помахала свернутой картой.
— А воздушные течения в Средиземноморье прекрасно известны.
— Все не так просто, мэм, — заметил Дилан и, кашлянув, добавил: — Вообще-то наше место назначения — военная тайна.
Доктор Барлоу мрачно взглянула на яйца.
— Если и тайна, то совершенно бессмысленная.
Алек нахмурился. Интересно, зачем Левиафан направляется в Османскую империю? Турки были мусульманами, а потому фанатичными противниками дарвинистов. Они много столетий враждовали с Россией; султан с кайзером были старыми друзьями. Фольгер всегда говорил, что рано или поздно турки вступят в союз с Германией и Австро-Венгрией.
— Но ведь сейчас Османская империя — нейтральная территория? — спросил он осторожно.
Доктор Барлоу вздохнула.