— Ты все еще думаешь о том, что сказала Ронда? Эта женщина обманщица.
— Почему ты так считаешь? — спросил он, остановившись неподалеку от остальных.
Резкий ветер дул прямо в лицо, и я хотела поскорее оказаться на борту.
— Потому что по существу она не сообщила ничего! Слышал бы ты, что она мне предсказала. Одно предложение, содержащее и без того очевидное. Лиссе, правда, повезло больше, но и ей Ронда не сказала ничего выдающегося. Заявила, что она станет крупным лидером. Это что, так уж трудно вычислить?
Дмитрий улыбнулся.
— Может, ты проявила бы больше доверия, предскажи она что-нибудь поинтереснее?
— Может быть — если бы ее предсказание было еще и хорошее. — Он просто рассмеялся, и я спросила: — Ты так серьезно все это воспринял. Почему? Ты правда веришь в такие вещи?
— Это не вопрос веры… или неверия. — Сегодня на голове у него была черная вязаная шапочка, и он натянул ее, прикрывая уши. — Просто я уважаю таких людей, как она. Они имеют доступ к знанию, которого другие лишены.
— Однако она не обладатель духа. Откуда тогда у нее это знание? Мне по-прежнему кажется, что она мошенница.
— На самом деле она vrajitoare.
— Что? Это на русском?
— Нет, на румынском. Это означает… Ну, не существует точного перевода. Ближе всего «ведьма», но и это не совсем правильно. Их представление о ведьмах не такое, как у американцев.
Вот уж чего я никак не ожидала — вести с ним подобный разговор. Никогда Дмитрий не казался мне суеверным. На мгновение мелькнула мысль: если он верит в ведьм и гадалок, может, в состоянии поверить и в то, что я видела призрак? Не рассказать ли ему? Но я тут же отказалась от этой идеи. Тем более у меня не было возможности вставить ни словечка, потому что Дмитрий продолжал говорить.
— Моя бабушка была такой же, как Ронда. Занималась тем же. Очень мудрая женщина.
— Твоя бабушка… ч-что?
— По-русски это называется по-другому, но да, смысл тот же. Она умела читать карты, давала советы и этим зарабатывала себе на жизнь.
Я проглотила любые комментарии о мошенничестве.
— И что, ее предсказания сбывались?
— Иногда. Не смотри на меня так.
— Как?
— У тебя такой вид, будто ты считаешь, что я брежу, но слишком вежлива, чтобы выразить это словами.
— Бредишь… слишком грубо сказано. Я просто удивлена, вот и все. В жизни не ожидала, что ты можешь купиться на такие штуки.
— Ну, я вырос с этим, поэтому мне такие вещи не кажутся странными. И я «купился» не на все сто процентов.
К нам подошел Адриан и принялся громко возмущаться, что мы все еще не на борту.
— Я никогда не думала также, что у тебя есть бабушка, — сказала я Дмитрию. — В смысле, ясное дело, есть. Просто… чудно думать, что ты растешь, а она рядом. — Я и с матерью-то контактировала крайне редко, а с другими членами семьи вообще никогда не встречалась. — Это, наверно, странно и даже пугает, когда твоя бабушка ведьма? Она когда-нибудь грозилась, к примеру, наложить на тебя заклятие, если будешь плохо себя вести?
— В основном она грозилась отослать меня в мою комнату.
— Ну, по мне, это не так уж страшно.
— Это потому, что ты никогда не встречалась с ней.
— Она жива?
Он кивнул.
— Да. Годы не смогут ее убить. Она крепкая. Какое-то время она была стражем.
— Правда? — Как и в случае с Эмброузом, мои жестко фиксированные представления о дампирах, стражах и «кровавых шлюхах» начали давать трещину. — И что же, она отказалась от этого… ну, чтобы оставаться со своими детьми?
— У нее были своеобразные, но очень твердые идеи касательно семьи, которые ты, возможно, восприняла бы как дискриминацию женщин. Она считала, что всем дампирам необходимо проходить обучение и какое-то время исполнять обязанности стражей, но в конечном счете женщины должны возвращаться домой и растить детей.
— Но не мужчины?
— Нет, — ответил он с кривой улыбкой. — Мужчины, по ее мнению, должны оставаться на службе и убивать стригоев.
— Ничего себе!
Дмитрий как-то рассказывал мне немного о своей семье. Его отец часто появлялся там, но это был единственный мужчина в его жизни. И сестры Дмитрия тоже были от этого человека. И, если честно, идея его бабушки не казалась мне дискриминационной в отношении женщин. Я и сама считала, что мужчины должны сражаться, вот почему образ жизни Эмброуза показался мне таким странным.
— Тебе пришлось уйти. Родные просто вышвырнули тебя?
— Вот уж нет. — Он засмеялся. — Если бы я захотел вернуться домой, мать в то же мгновение приняла бы меня обратно.
Он улыбался, словно шутил, но в его глазах возникло выражение типа тоски по родине. Оно, правда, мгновенно исчезло. Адриан снова завопил, когда мы, наконец, поднимемся на борт.
Когда все уселись, Лиссе не терпелось рассказать новости нашим друзьям. Начала она с того, как меня вызывали к королеве. Мне не очень хотелось обсуждать эту тему, но она не отступалась, восхищенная тем, что королева хотела «похвалить» меня. На всех этот рассказ произвел впечатление — кроме Адриана. Судя по выражению его лица, он был уверен, что она вызывала меня отнюдь не ради этого. Но ради чего? Об этом он, видимо, понятия не имел, такое недоумение светилось в его глазах. Наконец-то я знала нечто, чего он не знал. У меня возникло чувство, что идея воссоединения с Лиссой привела бы его в такой же шок, как и меня.
Потом Лисса рассказала о сделанном ей предложении жить при дворе и учиться в колледже в Лихае.
— До сих пор не верится, — говорила она. — Слишком хорошо, чтобы быть правдой.
Адриан залпом выпил стакан чего-то очень похожего на виски. И когда только он успел раздобыть его?
— И это предложение исходит от моей тетушки? Тогда точно оно слишком хорошо, чтобы быть правдой.
— Что ты имеешь в виду? — спросила я.
После того как Татьяна грубо обвинила меня в несуществующей любовной связи, а потом выяснилось, что у нее самой есть дампир, одновременно любовник и «кормилец», ничто в отношении нее не могло меня удивить.
— У Лиссы могут быть неприятности?
— Ну, зачем же так уж? Нет. Просто она ничего не делает по доброте сердечной. Ну… — поправился Адриан, — иногда делает. Она не совсем уж сука. Думаю, в данном случае она беспокоится о Драгомирах. Я слышал, она любила родителей Лиссы. Но почему она делает именно это… не знаю. Может, хочет иметь возможность слышать другое мнение. Может, хочет приглядывать за Лиссой, чтобы та, упаси бог, ничего не учинила.