Какое-то время мы с Дмитрием молчали. Как всегда, нам не нужны были слова. Я знала: сохраняя внешнее спокойствие, внутри он чувствует ту же радость, что и я. Мы уже почти вышли из леса, туда, где нас могли увидеть, когда он снова заговорил.

— Скоро тебе исполнится восемнадцать, но несмотря на это… — Он вздохнул. — Когда все выплывет наружу, многие будут осуждать нас.

— Да, ну и пусть себе.

Уж как-нибудь я справлюсь со слухами и сплетнями.

— И еще я подозреваю, что мне предстоит очень неприятный разговор с твоей матерью.

— Ты, который вот-вот будешь хладнокровно сражаться со стригоям, боишься моей матери?

На его губах заиграла улыбка.

— Она — сила, с которой нельзя не считаться. Откуда, по-твоему, ты получила свою?

Я засмеялась.

— Тогда непонятно, с какой стати ты беспокоишься обо мне.

— Ты стоишь того, поверь мне.

Он снова поцеловал меня под прикрытием последних деревьев. В нормальном мире это была бы чудесная, романтическая утренняя прогулка после ночи секса. Мы не готовились бы к сражению, а все беспокойства касались бы лишь нас самих и тех, кого мы любим. Мы бы смеялись, поддразнивали друг друга и втайне планировали следующее свидание. Мы, конечно, жили не в нормальном мире, но этот поцелуй… С ним легко было вообразить, что мы там.

Мы с неохотой оторвались друг от друга и зашагали к зданию стражей. Впереди нас ждали тяжкие испытания, но с ощущением поцелуя, все еще горящего на губах, я чувствовала, что способна на все.

Даже справиться с целой шайкой стригоев.

Двадцать семь

Похоже, никто не заметил нашего отсутствия. Как и было обещано, прибыли новые стражи, и теперь нас было почти пятьдесят. Настоящая армия, и, хотя нам предстояла схватка со стригоями, такая численность была беспрецедентной, если не принимать в расчет старые европейские легенды о грандиозных эпических битвах между нашими расами. И еще какое-то количество стражей оставалось в кампусе, чтобы защищать школу. Многие мои одноклассники тоже были прикомандированы к ним, но около десяти (включая меня) отправлялись в пещеры.

За час до выхода мы встретились снова, чтобы еще раз обговорить план. В дальней части пещеры имелась большая полость, где стригоям было удобнее всего расположиться в ожидании ночи, а затем с ее наступлением сразу же отправиться в путь. Мы собирались напасть с обоих концов, по пятнадцать стражей плюс три мороя в каждой группе. По десять стражей должны были остаться у каждого входа — на случай возможного бегства стригоев. Меня распределили наблюдать за входом на дальней стороне. Дмитрий и моя мать входили в группу, которой предстояло проникнуть внутрь. Мне отчаянно хотелось быть с ними, но я понимала, что мне вообще повезло оказаться в деле. Кроме того, когда речь идет о миссии такого рода, все назначения важны.

Наша маленькая армия отправилась в путь быстрым шагом, поскольку предстояло покрыть расстояние в пять миль. По нашим предположениям, это должно было занять чуть больше часа, и у нас оставалось еще достаточно дневного света на сражение и обратный путь. Ни один стригой не мог стоять на карауле снаружи, так что мы рассчитывали добраться до пещеры незамеченными. Однако не вызывало сомнений — как только наши люди проникнут внутрь, обостренный слух стригоев немедленно предупредит их о нападении.

По дороге мы почти не разговаривали. Всем было не до пустой болтовни, и если о чем и заходил разговор, то о деталях наступления. Я шла с новичками, однако время от времени мы встречались с Дмитрием взглядами. Возникло ощущение, будто между нами образовалась невидимая связь, такая прочная и напряженная, что поразительно, как никто не замечал ее. Лицо его сохраняло серьезное выражение, но в глазах я видела улыбку.

У ближнего входа в пещеру мы разделились. Дмитрий и моя мать вошли внутрь, и, когда я бросила на них последний взгляд, мои чувства утратили всякую романтическую окраску. Я испытывала беспокойство, только беспокойство — что могу никогда больше не увидеть их. Пришлось напомнить себе, какие они стойкие — два самых лучших стража. Если кто и выйдет живым из этой схватки, то прежде всего они. Мне, вот кому следовало проявлять осторожность, и, пока мы шли полмили вокруг основания горы до дальнего выхода, я затолкала свои эмоции в дальний уголок сознания. Там они и останутся, пока все не закончится. Я настроилась на бой и не могла позволить чувствам отвлекать себя.

Когда мы уже почти добрались до своего входа, я уголком глаза заметила серебристое мерцание. Время от времени в поле моего зрения и раньше попадали призрачные фигуры, обитающие за пределами защитных колец, но это был тот, кого я хотела видеть. Мейсон. Он стоял, не говоря ничего, все с тем же печальным выражением лица. И казался необычно бледным. Когда наша группа проходила мимо, он вскинул руку, в знак прощания или благословения — я не поняла.

У входа в пещеру наша группа снова разделилась. Ту часть, которой предстояло войти внутрь с этой стороны, возглавляли Альберта и Стэн. Они замерли у входа, дожидаясь точного момента, согласованного с другой группой. С ними была госпожа Кармак, моя учительница магии. Она явно нервничала, но была полна решимости.

И вот момент настал, стражи исчезли. Мы остались, образовав кольцо вокруг входа в пещеру. Небо затянули серые облака. Солнце пошло на снижение, но время у нас еще было.

— Все пройдет легко, — пробормотала Меридит, одна из трех девушек-старшеклассниц. Не слишком уверенно — она скорее убеждала себя, по-моему. — Плевое дело. Стригои даже не успеют ничего понять, как их прикончат. А нам вообще ничего делать не придется.

Я от всей души надеялась, что она права. Я была готова сражаться, но если обойдется без этого, значит, все прошло в точности, как задумано.

Мы ждали — больше делать было нечего. Каждая минута тянулась целую вечность. Потом послышались звуки сражения. Приглушенные крики и бормотание. Новые крики. Все мы напряглись, словно взведенные пружины. Старшим у нас был Эмиль, он стоял у самого входа с колом в руке и вглядывался во тьму, готовый броситься на любого стригоя. На лбу у него выступили крупные капли пота.

Через несколько минут мы услышали приближающийся звук быстрых шагов. Это оказалась Эбби Бадика, поцарапанная, грязная, но живая. На залитом слезами лице безумное выражение. Увидев нас, она сначала закричала, но потом поняла, кто мы такие, и рухнула на руки того, кто стоял ближе всех. Это оказалась Меридит.

Меридит обняла ее и постаралась успокоить.

— Все в порядке, — говорила она. — Все хорошо. Только тебе нельзя оставаться на солнце.

Она мягко разомкнула руки Эбби и повела ее к ближайшему дереву. Эбби села под ним, спрятав лицо в ладонях. Меридит вернулась на свое место. Мне хотелось успокоить Эбби. Думаю, такое желание возникло у всех, однако мы должны были оставаться на своих местах и ждать.