Она протянула руки вновь пришедшему, борясь с желанием броситься ему на шею.
– Младший Бернар! Как приятно вас видеть снова. Значит, вы о нас не забыли?
– Я никогда не забываю своих друзей, – ответил Бернар д'Арманьяк с неожиданной серьезностью, – особенно когда они носят имя Монсальви. Идите-ка сюда. – Он взял ее за руку и увлек в сторону. Им освободили проход.
Вокруг короля и королевы образовались группы людей, дворцовая жизнь вошла в свой ритм. Все ожидали приглашения к ужину. Отныне Катрин была вновь принята в это общество. Шагая рядом, Катрин всматривалась в дьявольское лицо Бернара д'Арманьяка, графа Пардьяка. Это смуглое лицо с зелеными глазами, острыми ушами, тонкое и одухотворенное, напоминало ей о самых ужасных и самых нежных часах для Монсальви. Бернар спас ее и Арно от смерти: он приютил их в замке Карлат. Только Богу известно, что с ними стало бы, не приди Бернар им на помощь…
Подойдя к окну, Бернар остановился, посмотрел в лицо Катрин и вдруг сурово спросил:
– Где он? Что с ним стало?
Она побледнела и смотрела на него почти испуганно.
– Арно? Но… вы разве не знаете? Его больше нет.
– Я этому не верю, – ответил он, сделав жест рукой, как бы отводящий роковое видение. – В Карлате произошло нечто непонятное. Хью Кеннеди, которого я видел, молчит как рыба, здесь все клянутся, что Арно нет в живых. Но я уверен в обратном. Скажите мне правду, Катрин. Вы мне обязаны сказать.
Она грустно покачала головой, машинально отбросив рукой черную вуаль, касавшуюся щеки.
– Эта правда страшна, Бернар. Она хуже смерти. Я действительно обязана вам, но лучше бы вы не спрашивали. Она жестока! Знайте, что для всех мой муж мертв.
– Для всех, но не для меня, Катрин. Я такой же, как и вы. Всего несколько дней назад я вновь был допущен ко двору. До сих пор я воевал к северу от Сены вместе с Сентрайлем и Ла Иром. Они тоже не верят в необъяснимую смерть Арно де Монсальви.
– Как случилось, что они не бывают здесь? – спросила Катрин, желая сменить разговор. – Я очень хотела бы их повидать.
Но граф Пардьяк не желал уклоняться от своей темы и ответил кратко:
– Они сражаются против Роберта Уилби на реке Уазе. Если бы я не был с ними, то вернулся в Карлат. Не забудьте, что я сеньор и выбил бы правду из людей в замке, пусть даже пытками.
– Пытка! Пытка! Вы все только и знаете это отвратительное средство, – возмутилась, вздрогнув, Катрин.
– Средства, они и есть средства, – ответил он спокойно. – Важен результат. Рассказывайте, Катрин, вы знаете, что рано или поздно я все равно все узнаю. И даю вам слово рыцаря, что ваша тайна не будет нарушена. Вы знаете, что меня толкает к этому не простое любопытство.
Она снова посмотрела ему в лицо. Как можно было сомневаться в его искренности после всего, что он сделал для них? Она слабо махнула рукой.
– Я вам скажу. Рано или поздно, какая разница…
Ей не понадобилось много слов, чтобы рассказать Бернару страшную правду о судьбе Арно. И когда она смолкла, гасконский принц стоял бледный как полотно. Обшлагом своего золотого парчового рукава он стирал пот со лба. Потом вдруг покраснел и бросил на молодую женщину гневный взгляд.
– И вы посмели оставить его в этом деревенском приюте, среди мужланов, медленно гнить дальше? Его, самого гордого из всех нас?
– Что же я могла еще сделать? – возмущенно воскликнула Катрин. – Я осталась одна против гарнизона, против деревни… Я была вынуждена поступить именно так. Не забывайте, что у нас ничего не было, никакого другого убежища, кроме Карлата, который вы нам предоставили.
Бернар д'Арманьяк отвернулся, пожал плечами, потом неуверенно взглянул на Катрин.
– Это верно. Извините меня… но, Катрин, он не может больше оставаться там. Нельзя ли устроить его в какой-нибудь отдаленный замок и нанять верных слуг?
– Кто согласится на это, если речь идет о проказе? И все-таки я думаю, что это возможно. Но где? Ему нельзя быть далеко от Монсальви.
– Я найду, я вам скажу… Бог милостив! Я не могу смириться с мыслью, что он находится там.
Слезы подступили к ее глазам, недавнее чувство радости улетучилось.
– А я? – прошептала она. – Вы думаете, что я смогу долго выдержать? Меня эта мысль мучает несколько месяцев. Если бы не было сына, я ушла бы вместе с ним, я никогда не оставила бы его одного. Мне неважно, от чего умирать, лишь бы быть вместе с ним. Но у меня Мишель… и Арно не подпускает к себе. Я должна была выполнить одну задачу, и я сделала это.
Бернар, покусывая губы, посмотрел на нее с нескрываемым любопытством.
– И что же вы намерены делать дальше?
Ей не пришлось ответить: перед ними выросла высокая фигура в голубом и сухо спросила:
– Это вы заставили плакать мадам Монсальви, сеньор граф? У нее слезы на глазах.
– Кажется, у вас зоркий взгляд, – ответил Бернар, раздраженный тем, что его потревожили. – Могу ли спросить, какое вам до этого дело?
Но если Бернара д'Арманьяка шокировало вторжение Брезе, то тон Бернара не понравился сеньору из Анжу.
– Никто из друзей госпожи Катрин не любит видеть ее страданий.
– Я из тех друзей, каким вы, мессир де Брезе, никогда не станете, и к тому же я друг ее супруга.
– Были, – поправил Брезе. – Разве вы не знаете, что благородный Арно де Монсальви героически погиб?
– Ваша чрезмерная заботливость по отношению к его… вдове позволяет предполагать, что это вас совсем не огорчает. Что касается меня…
Тон перепалки стал слишком ядовитым, и Катрин, испуганная надвигающейся ссорой, решила вмешаться.
– Мессиры! Прошу вас! Уж не хотите ли вы отметить ссорой мое помилование? Что подумает королева?
Неожиданная агрессивность Бернара удивила ее, хотя она давно знала о старом соперничестве между Югом и Севером. Эти двое должны иметь отвращение друг к другу, а она была только предлогом. Оба мужчины замолкли, но взгляды, которыми они обменялись, доказывали, что они остались в плохом расположении духа, и молча, как два петуха, продолжали свою дуэль. Катрин поняла, что они горят желанием продолжить ссору и что долго она их от этого не удержит. Она стала искать помощь вокруг и увидела Тристана Эрмита, скромно пристроившегося в углу, и позвала его глазами. Он подбежал улыбающийся и любезный.
– Королева Иоланда спрашивала вас, госпожа Катрин. Хотите, я отведу вас к ней?
Увы! Пьер де Брезе решил оставить Катрин за собой. Улыбнувшись Катрин, он сказал:
– Я отведу ее сам.
И, увидев, что Бернар готов раскрыть рот, расстроенная Катрин поняла, что все начинается снова. Тем не менее она умирала от желания расспросить Пьера. Он только что вернулся из Монсальви и мог многое рассказать. Но как уединиться с ним под недоверчивым взглядом Бернара, который, кажется, считал себя защитником интересов Арно? К счастью, в этот момент слуги подали сигнал к ужину, и королевский дворецкий подошел к Катрин.