Затем начал спуск. Минут через десять ноги коснулись липкого, сырого пола. Мирон зажег факел. Тот горел плохо, дымил, чадил, но все же давал возможность более или менее ориентироваться. Узкий туннель шел вниз под уклон. Неясно, для какой цели его рыли, поскольку ни труб, ни кабелей, ничего подобного поблизости не было. Не утруждая себя излишними размышлениями, Мирон поспешно двинулся вперед. Под ногами противно чавкала слякоть, пахло гнилью. По сторонам слышалось временами подозрительное шуршание. Чем дальше он шел, тем холоднее становилось, мокрый туман пропитывал насквозь. Наконец показалась ведущая в бок узкая штольня. Сам не зная почему, Мирон свернул туда. Пройдя шагов двадцать, бандит очутился в обширной пещере, в которой когда-то жили люди. Об этом свидетельствовали грубо сколоченный деревянный топчан в углу, связка хорошо промасленных факелов, а также богатая настенная роспись. Некоторые изображения носили явные признаки таланта. Мирон зажег несколько факелов, укрепил их в специально сделанных для этой цели углублениях и наконец смог по достоинству оценить мастерство неизвестных художников. Правда, творения их имели жуткий вид и создавались явно без божьей помощи. Особенно поражала голова демона, занимавшая не менее двух квадратных метров. Черная оскаленная морда с красными глазами была нарисована так искусно, что казалось, вот-вот вылезет из стены, сожрет незваного гостя. Остальные рисунки оказались под стать этому: сидящая на корточках рыжеволосая женщина со страшными, выворачивающими душу глазами, звериные морды в остроконечных колпаках, усеянных пятиконечными звездами, отдельные части человеческого тела, из которых капала кровь и свисали разорванные сухожилия. Похоже, пещера служила местом сборищ сатанистов или подобной им нечисти. Мирон почувствовал смертный ужас, захлестнувший все его существо. Из штольни послышался дробный топот множества маленьких когтистых лап. В пещере появились крысы: не метровые мутанты, но все же огромные, значительно больше обычных. Твари расселись вдоль стен, жадно разглядывая человека горящими глазами. Количество их с каждой секундой увеличивалось, и вскоре черная масса затопила помещение.
Мирон понял: пришла смерть, страшная, гадкая, мучительная! «Господи! – взмолился он в отчаянии. – Помоги мне!»
Призыв остался без ответа.
– Ангел-хранитель, помоги хоть ты! – возопил бывший главарь, вспомнив, что когда-то был крещеным.
«Нет! – прозвучал в голове неземной, печальный голос. – Поздно, Мирон, слишком поздно!»
– Но почему, почему так!!! – надрывался в истерике бандит.
«Вспомни дела свои гнусные, пролитую кровь, жестокость, гордыню! Тебе не раз давали шанс спастись, даже сегодня, через Кирилла! Ты же оставался глух. Твоя душа стала чернее ночи. Мне очень жаль, но я уже ничего не могу для тебя сделать! Прощай навсегда!» – с глубокой грустью добавил голос и пропал. В ту же секунду полчища крыс, яростно пища, со всех сторон бросились на Мирона, повалили на пол и принялись острыми зубами рвать на части трепещущее тело. Демон на стене злобно захохотал.
* * *
Через неделю после описанных событий в подземной пещере появился бомж – Афонькин, спившийся сорокалетний мужчина, который выглядел на все шестьдесят. Афонькин насмерть разругался с товарищами из-за бутылки денатурата и теперь подыскивал себе новую, отдельную, квартиру. Наткнувшись на обширное, почти сухое помещение, он невероятно обрадовался, но, увидев дочиста обглоданный человеческий скелет, немного взгрустнул. «Тяжела жизнь бомжа, того гляди, сожрут!» – меланхолично подумал он, почесывая грязное, обросшее щетиной лицо. Заметив же намалеванные на стенах отвратительные бесовские рожи, Афонькин пришел в окончательное расстройство.
«Пойду-ка я лучше дальше, – решил он. – В канализации и то уютнее!»