Я упала на пол и стала громко рыдать. Вадим присел на корточки и потряс меня за плечо.
– Машка, прекрати немедленно! Я сказал тебе правду. Я же не виноват, что ты такая дура: даже не смотришь, кому трахаться даешь. Кого ты любила? Человека, который тебя заразил СПИДом и бросил на произвол судьбы?! Ты что, слепая? Протри глаза, идиотка, и не реви.
– Я не верю. Он любил меня по-своему! – прокричала я. – Он сам сказал мне это перед смертью.
– Нельзя так любить! Это не любовь. Не бывает любви ни по-твоему, ни по-моему! Любовь либо есть, либо ее нет! А перед смертью ко всем приходит раскаяние, даже к отъявленным подонкам и убийцам. Встань, я терпеть не могу, когда бабы плачут. У меня аллергия на женскую истерику.
Я поднялась, вытерла слезы.
– Вадим, он мне что-то хотел сказать, но не успел. Умер. Он хотел меня подставить и посадить в тюрьму. Ты не знаешь, каким образом? Еще он сказал, что меня кто-то может найти и тогда мне конец. Кого он имел в виду?
Вадим пожал плечами и посмотрел на часы.
– Не знаю. У него в последнее время наблюдалось слабоумие. Человек к концу жизни несет всякую галиматью. Скорее всего, у него крыша поехала. Не обращай внимания. СПИД поражает не только организм, но и мозг. Ты сама, когда помирать будешь, это почувствуешь. Ладно, мне пора. Сейчас столько суеты прибавилось с этими похоронами! Ты можешь через недельку на могилу съездить, если будет желание. А сейчас отдыхай, приводи себя в порядок. Через пару дней тебе на работу. Фотографию клиента я тебе завтра принесу.
– У меня деньги закончились.
– Ты что, совсем сдурела?! Где деньги, которые я тебе давал за работу?
– Я маме памятник заказала.
– Ты, подруга, давай экономь. Нечего так транжирить. Эти деньги тебе бы больше пригодились, чем твоей маме. Зачем ей на том свете памятник?
– Ты сказал, что я могу потратить эти деньги по своему усмотрению. Вот я их потратила так, как посчитала нужным.
Вадим достал стодолларовую купюру и протянул мне.
– Держи. С аванса вычту. Это моя сотка. Не забывай, что я плачу за твое лечение. Теперь будешь получать немного меньше, чем раньше. Больно твое лечение дорогое. Придется вычитать из зарплаты. Шмотки у тебя есть, спиртное есть, так что деньги рассчитывай. Мы и так тебя балуем.
Вадим ушел, громко хлопнув дверью. Я умылась, привела себя в порядок и вышла из дому. Мне хотелось сесть за руль и куда-нибудь уехать. Находиться там, где несколько часов назад умер Илья, было очень тяжело. Остановившись на набережной у Киевского вокзала, я поставила машину на сигнализацию и подошла к рыбакам. Из головы не выходили последние слова Ильи. Я старалась прогнать дурные мысли и думать только о хорошем, но хорошего в моей жизни что-то не наблюдалось.
Неожиданно позади раздался громкий сигнал. Вздрогнув, я обернулась и увидела Николая. Вид у него был растерянный.
– Машенька, вот уж не ожидал тебя тут увидеть! Ты же сказала, что уезжаешь в Германию. У тебя заболела бабушка. – Николай заметно волновался. – И потом, что с тобой? Ты так плохо выглядишь…
Я провела рукой по щеке и вспомнила, что совершенно не накрашена. Ни теней, ни румян и даже губы не тронуты помадой. А ведь в последнее время они стали совсем синими.
– Маша, почему ты молчишь? У тебя что-то случилось?
– Бабушка умерла, – тяжело вздохнула я. – Мне больше незачем к ней лететь. Она умерла, так и не дождавшись меня.
– Тебе сообщили об этом, когда ты уже сидела в самолете?
– Да, за пять минут до отлета.
– Маша, ты очень бледная… Впрочем, я прекрасно понимаю твое состояние. Я сам похоронил мать в прошлом году и знаю, как тяжело терять близких людей.
– Особенно когда знаешь, что этот человек никогда тебя не любил, а просто использовал в своих интересах, – подумав об Илье, произнесла я.
– Твоя бабушка тебя не любила?
– Нет. Правда, мне всегда казалось, что она меня любит. Пусть хоть чуть-чуть. Пусть хоть самую малость. Оказалось, что я ошибалась как последняя идиотка. Она никогда меня не любила.
– Прими мои соболезнования, Машенька. Мы должны прощать наших близких, какими бы они ни были. Маша, а ты что тут делаешь?
– Просто приехала посмотреть, как ловят рыбу. Ты поставил свою машину рядом с моей. Вон мой «Опель», видишь?
Николай обернулся и сказал:
– Хорошая машинка, а самое главное – красивая. У красивой женщины должна быть красивая машина. Маша, я понимаю, что в данной ситуации это неуместно, но как ты посмотришь на то, чтобы сегодня со мной пообедать?
Я подумала и решила, что это, пожалуй, лучший способ забыться и хоть немного развеяться.
– Я согласна.
Николай просиял:
– Машенька, тогда мы с тобой поедем в один из моих самых любимых ресторанов. Это «Гвозди» на Большой Никитской.
– Я поеду на своей машине. Встретимся у входа, – тихо сказала я. – У меня нет никакого желания сидеть рядом с твоими телохранителями.
Николай мягко улыбнулся:
– Машенька, как хочешь. В любом случае в ресторане мы будем одни. Охрана останется в машине.
Я кивнула и направилась к своему «Опелю». Подъехав к ресторану, я припарковала машину рядом с «Фордом» Николая. Николай открыл дверцу и помог мне выйти.
– Маша, ты очень красивая. Даже когда не накрашена, как сейчас. Так ты более естественна.
Мы зашли в уютный зал. Николай провел меня за столик и помог сесть.
– Здесь очень хорошая кухня. Для настоящих гурманов. На мой вкус, самое лучшее блюдо здесь – это «колдуны».
– Колдуны?
– Да, «колдуны». Это пельмени с грибами, запеченные в сметане.
– Чудное название!
– А еще тут готовят любимое блюдо Екатерины Второй – запеченную осетрину, фаршированную грибами. Тут огромный выбор старорусских напитков – морс, квас собственного приготовления.
– Я бы хотела выпить что-нибудь покрепче, чем квас.
– Есть и покрепче. Медовуха, клюква, настойки – от анисовой до яблочной. Они очень вкусные, поверь.
Когда стол был накрыт, Николай налил мне полный бокал анисовой настойки и сочувственно произнес:
– Давай помянем твою бабушку.
– Давай.
Я выпила настойку до самого дна, совершенно не почувствовав горечи. Перед глазами возник Илья, только не такой, каким сделала его болезнь, а полный сил и здоровья. Он улыбался и манил меня к себе. Я закусила губу, чтобы не заплакать.
Николай, почувствовав мое настроение, слегка приобнял меня за плечи и вновь наполнил мой бокал.
– Спасибо, – машинально поблагодарила я его и тяжело вздохнула.