Слушая рассказ Розенфельда, Купер никак не мог понять, издевается он над ним или действительно говорит всерьез. — Так вот, я поместил кровь из сердца и долю легкого в специальные колбы, чтобы продолжить исследования в лаборатории. Однако при изучении сохранившихся костей я удивился. Они были настолько слабы и до того напоминали легкую костную структуру женщины, что я невольно насторожился. Я начал сомневаться, действительно ли речь идет о мужском скелете. — А как же обугленный член?.. — с неприкрытой издевкой спросил Дэйл.
Альберт оставил этот вопрос без внимания. — Более того, когда я распилил хорошо сохранившуюся суставную головку левого плеча, то без труда узнал остатки хрящевых пленок, которые встречаются только у подростков на стыках суставов длинных трубчатых костей и исчезают к двадцати, самое позднее — к двадцати трем годам… Уверен, Дэйл, что у тебя их давно уже нет… — это был ответный удар за реплику об обугленном члене. — Погибший же был значительно старше этого возраста и, как явствовало из документов, был крепкого телосложения, широкоплеч и коренаст. До моего слуха доносились приглушенные голоса собравшихся, пришедших проститься с телом покойного, когда я покинул капеллу через заднюю дверь. Придя в институт, я приступил к исследованию взятой из сердца крови на предмет содержания в ней окиси углерода. Я применил все возможные химические и радиологические методы, и все они дали отрицательный ответ. Тогда я понял, что мои подозрения относительно того, что этот покойник — вовсе не тот, за которого его пытаются выдать, подтверждаются. Ибо если в дыхательных путях нет сажи, а в крови — окиси углерода, то это значит, что он погиб задолго до того, как сгорел в своем «ниссане»… — Это и есть та мелочь, которая может сыграть решающее значение? — спросил Купер, которого заинтересовал рассказ коллеги. — Да. Рассказывать дальше?..
Дэйл кивнул. — Рассказывай, хотя и так, по-моему, все понятно…— Таким образом, я попытался установить, не стал ли покойник жертвой чьего-нибудь насилия, до того, как сгорел в автомашине. Кстати, это достаточно серьезная проблема — отличить повреждения, полученные человеком при жизни от тех, которые сознательно или случайно получены им после смерти… Изготовив микроскопический срез той части легкого, которое я принес с кладбища, и, положив этот срез под сильный микроскоп, я заметил, что части самых мельчайших сосудов легкого закупорены светлыми, как вода, каплями, по форме напоминающими колбаски. Иными словами, легочные сосуды были закупорены телесным жиром. Всем, даже начинающим практику, патологоанатомам известно, что в ряде случаев, особенно при воздействии ударов по телу человека тупым предметом, вследствие переломов костей, повреждений черепа, садистских пыток, подчас даже при обычных сотрясениях тела жир из жировой ткани проникает в кровеносные сосуды, а оттуда через сердце — и в легкое. В результате наступает закупорка сосудов легких, что ведет к нарушению кровообращения и к смерти… Короче говоря, мне стало совершенно ясно, что покойник, захороненный на городском кладбище, был, по всей вероятности, убит прежде, чем сгорел в огне. Разумеется, я сразу же проинформировал о своих подозрениях федеральную полицию. Суть моих выводов сводилась к следующему: во-первых, покойник наверняка не является тем самым коммерсантом. Во-вторых, речь идет о каком-то неизвестном лице, которое было сперва убито, а потом — сожжено. В-третьих, вероятный убийца — коммерсант. В-четвертых — совершенно исключается уничтожение в огне тех частей тела, которые отсутствовали на туловище покойника, захороненного на городском кладбище. Те, разумеется, справедливо посчитав, что разговор идет о страховом мошенничестве, сопряженным с преднамеренным убийством, решили, что тот коммерсант прячется где-то поблизости, и в ближайшее время наверняка попытается войти в контакт со своей женой. Федеральная полиция, получив соответствующее разрешение, подключилась к домашнему телефону жены погибшего коммерсанта. И вот, спустя несколько дней, она засекла звонок из Нью-Йорка. Было установлено, что звонят из гостиницы «Чарлтон». Полицейские мгновенно связались с тамошними коллегами и установили, что там и проживает тот самый коммерсант. Спустя несколько часов он был арестован. На допросе он сообщил, что еще несколько лет назад у него возник план добыть большую сумму денег путем страхового мошенничества, для чего он и намеревался сжечь вместо себя какого-нибудь незнакомца. Предварительно заключив несколько страховых договоров, он принялся охотиться за своей будущей жертвой. В первый раз ему не повезло: заманив в свой автомобиль одного дорожного рабочего, он попытался его убить, но тот оказался весьма проворным и убежал. В следующий раз он подготовился более обстоятельно: он проинструктировал жену, что если в случае удачи его план удастся, он позвонит ей и подробно опишет одежду убитого, чтобы при опознании та назвала ее одеждой, в которой последний раз видела коммерсанта. На следующий день на шоссе он заметил одинокого путника. Правда, тот не был на него похож; впрочем, выбирать было не из чего, и посему это обстоятельство мало смутило преступника. Незнакомец был тщедушным малым и притом — намного моложе коммерсанта. Но злодей решил, что это даже и к лучшему, потому что жертва во всяком случае должна быть слабее. По пути в город попутчик заснул. Тогда коммерсант очень осторожно наехал на столб, а проснувшемуся на миг попутчику объяснил, что произошла небольшая заминка. Выйдя, он облил машину бензином и, бросив спичку, удрал.
Купер поинтересовался:— Тебя, разумеется, не устроило такое объяснение?.. — Разумеется… Этот парень плохо разбирался в медицине… Против него был один факт, одна мелочь — закупорка сосудов легкого телесным жиром. Уже после того, как он получил пожизненное заключение — ведь в нашем штате не предусмотрен закон о смертной казни — он признался, что сперва задушил свою жертву… — Кстати, — произнес Купер, воодушевившись, что, Альберт, наконец-то закончил свой рассказ, — кстати, тела Кэтрин Пэккард до сих пор не нашли… Ты ведь знаешь, как тщательно обыскали полицейские сгоревшую лесопилку… — Мне кажется, его найдут, — ответил Розенфельд. — Насколько я знаю, в огне такой силы от человеческого тела хоть что-то, но все-таки должно остаться. А что касается самого пожара, то, вне всякого сомнения — это поджог. Как ты думаешь, чьих рук это дело?..
Купер прищурился, словно от яркого света. — Вообще-то, честно говоря, я подозреваю Лео Джонсона, — произнес он, — хотя и не уверен до конца… Надо бы допросить Шейлу. — А она где?.. — В больнице, — ответил Дэйл. — Я думаю, в самое ближайшее время она обязательно даст показания.
Розенфельд поднял брови. — Против мужа?.. — А почему бы и нет? Ладно, — произнес Купер, поднимаясь из-за столика, — пошли…
Уже сидя в машине, Альберт сказал таким голосом, которым обычно говорил о каких-нибудь чрезвычайно важных вещах:— Ты знаешь, Дэйл… Я ведь прибыл сюда не только по поводу убийства Лоры Палмер…
Купер насторожился. — У тебя есть еще какие-то причины?.. — Да. — Что-то случилось?..
Альберт произнес очень тихо, почти шепотом:— Эрл. Уиндом Эрл…
Дэйл нахмурился. — Что с ним?..
Уиндом Эрл также был агентом Федерального Бюро Расследований, более того — это был бывший напарник Дэйла Купера. Купер многим был обязан Эрлу в профессиональном отношении — сразу же после того, как Дэйл, выпускник Академии ФБР в Филадельфии прибыл в Сиэтл, Эрла закрепили за новичком. Потом ветеран правоохранительных органов ушел на пенсию, после чего след его затерялся. Все попытки Купера выяснить, что произошло с его бывшим напарником, оканчивались неудачей. — Что с ним? — повторил Купер свой вопрос. — Понимаешь, — начал Розенфельд, — дело в том, что, как оказалось, сразу же после того, как Эрла направили на пенсию, его неизвестно по каким причинам заточили в психбольницу закрытого типа — это что-то вроде тюрьмы… Мне кажется, — Альберт несколько понизил голос, — мне кажется, Дэйл, это произошло потому, что он слишком много знал… Только понятия не имею чего… — Да, — процедил сквозь зубы Купер, — это еще хорошо, что ты понятия не имеешь… Имел бы, так наверняка бы лежал с Уиндомом в одной палате… — Там одиночки, как в тюрьме… — Значит, по соседству… Перестукивались бы сквозь стены… Ну, и что же дальше? — Так вот — из этой психушки он куда-то сбежал… Каким образом это ему удалось — понятия не имею. Что-тo очень странно…