Мистер Палмер бросил спичку, та пролетела по воздуху и точно попала в пепельницу на металлическом штативе, стоящую в двенадцати футах от мужчин. Дэйл изумлено посмотрел на мистера Палмера. Так точно и метко тот бросил спичку. Он подошел к пепельнице и поднял еще горящую спичку. Некоторое время Дэйл смотрел на огонь, потом дунул. От спички поднялась тонкая струйка синеватого дыма. — Это он, — сказал сам себе Дэйл Купер.
Мест за столиками в кафе Нормы не оказалось. Даже для такой постоянной посетительницы, как Люси. И Норма усадила свою гостью и Ричарда Тримейна за стойку. Вскоре перед ними возникли два небольших блюда с салатом и тарелка жаркого. Мистер Тримейн наклонился к уху Люси и зашептал: — В этом кафе персонал не очень-то поворотлив. А вот мне в отделе универмага Хорна приходится крутиться волчком.
Люси лениво поглощала салат. Ей явно не хотелось говорить о работе и службе. А мистер Тримейн продолжал:— Прямо сумасшедший дом какой-то. Ни на что на работе не хватает времени.
Люси ковырялась в тарелке вилкой. Есть ей абсолютно не хотелось. К тому же Люси слегка подташнивало. Она согласилась пойти пообедать лишь потому, что не хотела обижать Ричарда. Ведь девушка решила поговорить сегодня с ним откровенно. Чтобы наконец расставить все точки над «i». — Мне пришлось ввести на работе систему оформления заказов по определенным признакам, — говорил мистер Тримейн, поглощая салат.
И он принялся долго и путано объяснять Люси, как можно оформить заказ в кратчайший срок, не записывая его полностью, а употребляя лишь условные значки. Мистер Тримейн даже достал ручку и принялся чертить на салфетке схемы. Люси для вежливости время от времени косила туда глазами, но потом вновь скучающе зевала. — Правда, Люси, тут и напутать не трудно, — объяснял мистер Тримейн. — Ну для того человеку и дана голова, чтобы не путать. А она у меня, — он прикоснулся кончиками пальцев к своей шевелюре, — она у меня нормально соображает.
Люси, чтобы как-то остановить поток красноречия своего напарника, уронила вилку. Но ее напарник даже не обратил внимания. И Люси пришлось самой слезать с высокого вертящегося табурета, поднять вилку и с явным неудовольствием на лице вытереть ее салфеткой. — Послушай, Люси, можно тебя спросить, — мистер Тримейн внимательно глянул в глаза девушке.
Люси вся подобралась. Ей показалось, что сейчас мужчина заговорит о своих чувствах к ней и тогда она расскажет ему о том, что с ней происходит. Но мистер Тримейн заговорил совершенно о другом и совершенно серьезным голосом. — Люси, тебе не показалось странным, как я ем? — Что? — не поняла Люси. — Ну, то, как я ем, — уточнил мистер Тримейн. — Ведь я держу вилку левой рукой, как все европейцы. — Я даже и не заметила, — недовольно ответила Люси и отвернулась. — А на самом деле в этом нет ничего странного. Так едят в Европе. — Прошло уже шесть недель, Дик… с того времени, как ты мне обещал мне позвонить. — Да, я знаю, — ответил мужчина. — Я потерял номер твоего телефона. — Что? — Изумилась Люси. — Мой номер — это номер шерифа Твин Пикса. Он есть во всех справочниках. Его знает каждый. — Люси, прости меня, я был так занят, что едва находил время, чтобы покормить своего кота.
И как бы не желая отвечать на неудобные вопросы девушки, мистер Тримейн принялся закуривать сигарету. — Раньше, Дик, целых три месяца мы встречались с тобой каждый четверг, и ты обещал, что пригласишь меня на ужин в «Космический клуб» в Сиэтле, а привел меня в обыкновенную забегаловку. Ведь я-то думала, Дик, что у нас с тобой несколько иные отношения.
Дик скептично глянул на Люси, затянулся сигаретой и долго выпускал кольцами дым. — А особенным в наших отношениях был только тот момент, когда мы с тобой однажды выпили целые две бутылки шампанского и проснулись на кровати мебельного отдела универмага Хорна.
Дик недовольно поморщился и виновато отвернулся. — Я признаю, что это было приключение, но все же… все же я рассчитывала на большее. Ты хотя бы мог позвонить по телефону. — Люси, меня, конечно, все это очень расстраивает…— Это как же? В чем выражается твое огорчение, Дик? — Я помню, я помню, что обещал тебе устроить платье со скидкой на пятьдесят процентов, как для служащих универмага.
Люси изумленно поглядела на Дика. Ведь она хотела услышать совсем другое. — Завтра же я пойду и договорюсь в отделе дамского платья. — На лице Дика вновь засияла деланная улыбка. — Неужели? Ты, надеюсь, говоришь о платье для беременных? — Люси вскочила с высокого табурета и посмотрела прямо в глаза Дику.
С лица мужчины мгновенно исчезла деланная улыбка. — Что? — он изумленно вскинул брови. — Что? Люси, что ты сказала? — Я беременна, Ричард… — уже тихим голосом, в котором слышалась дрожь и слезы, произнесла Люси и медленно опустилась на высокий табурет. — Я беременна, беременна, Ричард…
Казалось, что мужчина вот-вот расплачется. Так он был изумлен новостью. Но он ничего не сказал, только вновь затянулся сигаретой и принялся смотреть куда-то в другую сторону, как будто Люси рядом с ним и не было.
Посетители, сидевшие невдалеке от Ричарда и Люси, прервали свой разговор. Они принялись рассматривать девушку. Но каких-то явных признаков беременности никто из них не обнаружил. Разочарованные посетители вновь принялись ковыряться в тарелках и обмениваться не обязательными фразами. За угловым столиком кафе, вдалеке от Ричарда Тримейна и Люси, сидели Джозеф и Мэдлин. Казалось, что Джозеф наслаждается вновь приобретенной свободой. Его даже не волновало то обстоятельство, что на их столике не было
Ни тарелок, ни стаканов, ни напитков. Джозеф смотрел на Мэдлин и говорил:— Тебе не кажется, Мэдлин, что Донна в последнее время сильно изменилась? — Он смотрел на Мэдлин и все ловил себя на мысли, что она очень похожа на Лору. — Донна? — изумилась Мэдлин. — Ну да, она в последнее время стала курить, да и вообще ведет себя как-то странно.
Джозеф чувствовал какую-то неловкость, разговаривая с Мэдлин о Донне. Мэдлин, уловив это, улыбнулась и вкрадчивым голосом сказала:— Джозеф, ну ты же знаешь Донну лучше, чем я. — Она навестила меня, когда я сидел в камере, и, по-моему, я… — Джозеф смутился, так и не окончив фразы.
Мэдлин, чтоб хоть как-то приободрить парня, подвинулась к нему ближе и спросила: — Что, Джозеф, говори. Я послушаю. — Она вела себя так… — сокрушенно покачал головой Джозеф, — она вела себя так, будто хотела, чтобы я любил ее, был с нею прямо там… в камере. Ее, по-моему, совсем не волновало, есть кто-то рядом или нет. Ведь Хогг смотрел за нами через окошечко в дверях. Джозеф положил на стол руку. Мэдлин смущенно потупила взгляд. — Знаешь, это было совсем не похоже на Донну… Раньше я такого за ней не замечал.
Джозеф перебирал пальцами угол салфетки. — Да, конечно, тебе виднее. Ты же знаешь Донну лучше, чем я. — Знаешь, Мэдлин, я перестал понимать. Иногда мне хочется сесть на мотоцикл и уехать куда-нибудь. Сам не знаю — куда.
Мэдлин стало жаль парня. Таким он был растерянным. Она положила свою руку на его и принялась поглаживать. — Джозеф, Джозеф… Неужели ты не понимаешь, бегством невозможно решить ни одной проблемы.