Занятными-с, — улыбнулся Порфирий Петрович, — они мне еще тогда в память запали. Ишь, подумал, не подпись, а прямо рычание, да и только-с: «Р.Р.Р.». И когда я вашу таблицу стал просматривать, тут же и вспомнилось. Тотчас кольнуло-с: помилуйте, не он ли-с, не таинственный ли автор. — Пристав со зверскою гримасой прорычал. — Р-р-р!

— Родион Романович Раскольников! — ахнул письмоводитель.

— Во-вторых, я же справочки навел-с. — Порфирий Петрович отодвинул тарелку, посетовал. — Холодные щи-то, а тридцать копеек стоят… Так вот, про справочки. У меня в «Периодической речи» редактор знакомый, он про автора и рассказал, про Раскольникова. Я, должно вам сказать, статейку эту тогда еще, два месяца назад, приметил, на будущее-с. Как новейшее дуновение современной мысли. От таких ветров, знаете, искорками посверкивает. Попадут искорки на сухое, так и полыхнет-с. Злодейство вот это нынешнее, чем удивительно-с? Исполнено прехладнокровно, ни следов, ни свидетелей. (Лизавета не в счет, я теперь склонен полагать, что преступник ее нарочно не до смерти стукнул — знал, что она лица его не видала). Казалось бы, убил процентщицу, от случайной свидетельницы обезопасился, так забирай добычу, отнюдь не малую-с. Но нет, убийца наш именно что десять шиллингов взял, а прочее не тронул-с. Не-ет, милый вы мой, тут не просто так убил да ограбил. Не по обычной злобе или того паче низменной корысти сотворено. Тут идея-с. Навроде вот этой.

Надворный советник похлопал ладонью по газетному листу.

— Так, стало быть, Раскольников? — шепнул Александр Григорьевич, наклонившись. — Арестовывать будете?

Арестовывать не с чего-с. Улик-то — сами знаете. — Здесь надворный советник издал губами тпрукающий звук, не самого пристойного свойства, так что от соседнего столика даже обернулись. — Покумекать нужно.

Он прищурился на графин анисовой, однако «покумекать» Порфирию Петровичу было не суждено.

В дверях заведения показался краснолицый, шумно дышащий полицейский унтер-офицер. Обвел взглядом залу и, увидев, наших собеседников, подбежал прямиком к столу.

Пристав первым заметил служивого. Удивиться не удивился, ибо давал знать и в съезжем доме, и в полицейской конторе, где его можно сыскать в любой час дня, но нахмурил лоб и приподнялся.

— Ваше высокоблагородие! Так что осмелюсь доложить… — гаркнул полицейский, вытягиваясь.

Заметов, сидевший к дверям спиной, чуть не подпрыгнул, да и с соседних мест заоборачивались.

— Тише ты! — цыкнул на унтера Порфирий Петрович и за шею пригнул его к себе. — Что еще стряслось? Шепотом, шепотом!

Полицейский перешел на сип и нашептал такое, что пристав осел обратно на стул, а у Александра Григорьевича из руки со звоном выпала ложка.

3. Фата-Моргана

— А дальше?! — воскликнул Ника, дочитав последнюю страницу, и поднял глаза на сидевшего напротив Рулета.

Как молодой человек вернулся, Фандорин не заметил.

— Чего дальше? — благодушно спросил тот. Валя оказалась права, наведавшись в туалет, посетитель снова воспрял духом.

— Где остальные страницы?

— А чё, должны быть еще?

Судя по тому, как Рулет удивился, в рукопись он носа не совал. Откуда, интересно она у него?

— Откуда, интересно, она у вас?

Парень ухмыльнулся:

— Нашел.

Не хочет говорить. Что ж, его право.

— Понимаете, — стал объяснять Ника, волнуясь, — необходимо показать этот манускрипт специалисту. Я не могу утверждать наверняка, но очень возможно, что это написано рукой самого Достоевского! Похоже на наброски к «Преступлению и наказанию». К роману «Преступление и наказание», — добавил он, когда на лице собеседника не отразилось ни малейших эмоций. — И, может быть, то есть, конечно, маловероятно, но не исключено, что этот черновой вариант не известен филологической науке, представляете? Это была бы настоящая сенсация. Если бы вы оставили рукопись у меня, я мог бы организовать экспертизу.

Юноша лукаво подмигнул:

— Рулета кинуть хочешь? Даже не пытайся. Валяй, экспертизуй… — Он подумал и поправился, — экспертируй. Но бумажки останутся у меня.

— Да какая может быть экспертиза без рукописи?

— Одну страничку дам. — Рулет сделал щедрый жест. — Бери любую.

Полистав, Ника выбрал самую неряшливую, с исправлениями и двумя рисунками: глумливая рожица (Порфирий, что ли?) и островерхое окно с ажурным переплетом.

— Какой откат? — спросил хозяин манускрипта все с той же хитрой улыбочкой. — Больше десяти процентов не дам.

— Вы про комиссионные? — Николас с достоинством пожал плечами. — Мне не нужно, я зарабатываю деньги иным образом. К тому же, если это то, что я думаю, будет очень много шума, газетных статей, телерепортажей. Надеюсь, вы не будете возражать, если пресса узнает, что идентифицировать находку вам помогла фирма «Страна советов»?

Рулет великодушно разрешил:

— Пиарься, не жалко.

— Спасибо. Наверное, мне понадобится не сколько дней. Как мне с вами связаться? Оставьте телефон. И потом, как вас все-таки зовут? Молодой человек задумался.

— Пока зови Рулетом, а там видно будет… Насчет телефона не танцует. Мобильник я давно того… А у мымры отключили. Ну, у хозяйки. Не платит, алкашка старая. Я тебе адрес свой оставлю. Записывай.

Продиктовал номер дома и квартиры в Саввинском переулке. Сделал ручкой и, насвистывая, ушел. Мимо Вали протиснулся с опаской, но зла на нее, кажется, не держал. Во всяком случае попрощался вежливо:

— Гуд бай, чемпионка.

— Адье, товарищ народный комиссар, — бросила в ответ секретарша.