- Южный Эссекский! – когда-то он был сержантом, и до сих пор его голос мог поспорить по звучности с полковым горном. - Южный Эссекский! Назад! Назад! – кричал он, несмотря на то, что сломанные рёбра отзывались острой болью.
В пяти шагах оземь ударился снаряд, подпрыгнул и взорвался в облаке шипящего дыма. Два осколка пролетели у самого лица так близко, что он почувствовал их жар и волну горячего воздуха. Французская пушка у подножия горы, едва видимая в рассеивающемся тумане, била по тем, кто опрометчиво преследовал разгромленную колонну противника, а теперь остановился, увидев начало новой атаки.
- Южный Эссекский! – бешено проревел Шарп, и солдаты развернулись и начали подниматься в гору.
Слингсби с обнажённой саблей тоже был тут и таращился на колонны противника. Услышав Шарпа, он словно очнулся и резко рявкнул на солдат, приказывая вернуться на позиции. Одним из них был Харпер, который, заметив Шарпа, двинулся к нему. Его семистволка была переброшена за спину, а в руке – винтовка с окровавленным до самой медной рукоятки двадцатитрёхдюймовым штыком. Остальные бойцы, сообразив, что подтягивается ещё более многочисленный враг, потянулись за ним.
Шарп подождал, чтобы удостовериться, что вернулись все красномундирники и стрелки. Французские снаряды и ядра падали вокруг, но использовать артиллерию против рассеянных целей, по мнению Шарпа, было пустой тратой пороха. Одно ядро, ударившись несколько раз оземь, покатилось вниз по склону, и Харпер, перепрыгнув через него, ухмыльнулся:
- Вот так с ними надо поступать, сэр.
- Вам нужно было остаться наверху.
- Ну и адская круча! – воскликнул Харпер, удивляясь, как далеко он спустился.
Сержант поравнялся с Шарпом, и они начали подниматься вместе.
- Мистер Слингсби, сэр… - начал было он, но замолчал.
- Мистер Слингсби – что?
- Он сказал, что вы не в порядке, и он принял роту.
- Он – лживый ублюдок. – заявил Шарп, совершенно равнодушный к столь вопиющему нарушению этики, как обсуждение офицера в присутствии подчиненного.
- А как на самом деле? – ровным голосом спросил Харпер.
- Мне приказал уступить ему командование полковник. Он хочет, чтобы мистер Слингсби получил шанс.
- Он имел для этого достаточно возможностей.
- Мне надо было быть с вами, – сказал Шарп.
- Надо, – согласился Харпер. – Пока все парни живы. Кроме Додда.
- Мэтью? Он убит?
- Мертв или жив – не знаю точно, но я его нигде не вижу, – ответил Харпер. – Я присматривал за парнями, но Мэтью нигде не видно. Может, он вернулся на позицию.
- Я тоже не видел его.
Они пересчитали своих по головам. Рота лёгкой пехоты была в полном составе, за исключением капрала Додда.
- Поищем его, пока поднимаемся, – сказал Шарп, подразумевая, что искать следует тело.
Раскрасневшийся лейтенант Слингсби с саблей в руках поспешно подошёл к Шарпу и требовательно спросил:
- Вы хотите передать мне приказ полковника, Шарп?
- Приказано было вернуться на позиции так быстро, как только это возможно.
- Быстрее, парни! – крикнул Слингсби и, повернувшись к Шарпу, воскликнул. – Наши молодцы сегодня показали себя с лучшей стороны!
- Да ну?
- Мы обошли вольтижёров с фланга, Шарп, ей-богу! Мы ударили их во фланг. Жаль, вы нас не видели! – Слингсби был взволнован и явно гордился собой. – Мы проскользнули мимо них, атаковали сбоку и здорово потрепали.
Из всего этого Шарп понял, что вольтижёров они попросту упустили, но промолчал. Харпер вытер лезвие штыка о мундир убитого француза, быстро пошарил по его карманам и ранцу, а потом бегом догнал Шарпа и сунул ему половину круга колбасы со словами:
- Знаю, вы любите колбасу лягушатников, сэр.
Шарп решил оставить колбасу на обед и засунул её в патронную сумку. Пуля свистнула мимо, едва не задев, и он увидел пороховые дымки, поднимающиеся над нагромождением камней, там, где ночью он оставил своих часовых.
- Жаль, что там засели вольтижёры, – заметил он.
- Нам это совершенно не угрожает! – беззаботно сказал Слингсби. – Мы ударили им во фланг, ей-богу, и разбили их!
Харпер покосился на Шарпа, с трудом удерживаясь, чтобы не расхохотаться. Португальские и британские пушки били по второй вражеской колонне, которая вступила в бой у вершины хребта, а следом за ними поднимались ещё две, поменьше. Ещё одна пуля пролетела рядом, и Шарп постарался убраться от засевших между скал вольтижёров в сторону.
- Моя лошадь у вас, Шарп? – требовательно спросил Слингсби.
- Здесь её нет.
Харпер не сдержался, всхохотнул и преувеличенно раскашлялся.
- Вы что-то сказали, сержант Харпер? – резко повернулся к нему Слингсби.
- Проклятый дым дерёт горло, сэр. Просто жуть, сэр. В детстве, сэр, я часто болел. Дома в печке жгли торф. Моя мать, упокой Господь её душу, заставляла меня спать снаружи, пока меня едва волки не сожрали.
- Волки? – недоверчиво переспросил Слингсби.
- Целых три, сэр, большие, если вам будет угодно, а языки у них слюнявые и красные, как ваш мундир, сэр. Мне пришлось спать в доме, и по ночам я всё время кашлял. Это всё от дыма, понимаете?
- Вашим родителям следовало сделать дымоход, – неодобрительно заявил Слингсби.
- И почему им это не пришло в голову? - чистосердечно удивился Харпер.
Шарп захохотал. Слингсби оскорбился и надулся. Они, наконец, нагнали роту лёгких стрелков, среди которых был прапорщик Илифф. Увидев, что его клинок запачкан кровью, Шарп заметил:
- Хорошая работа, мистер Илифф.
- Он напал на меня, сэр, – мальчишка внезапно обрел дар речи. – Он был здоровый!
- Сержант, точно, – пояснил Харрис. – Собирался приколоть мистера Илиффа, сэр.
- Так и было! – Илиффа трясло от волнения.
- Но мистер Илифф отпрыгнул от него, словно белочка, сэр, и вогнал ему сталь в брюхо. Отличный удар, мистер Илифф. – сказал Харрис, и прапорщик покраснел.
Шарп попытался вспомнить, когда ему пришлось драться в первый раз, сталь против стали, но беда в том, что он вырос в Лондоне, и для него такое было привычно едва не с рождения. А для мистера Илиффа, сына обедневшего дворянина из Эссекса, сознание того, что какой-то огромный французский скот хочет его убить, явилось, несомненно, большим потрясением, а если учесть, насколько мальчишка хилый, то он неплохо справился. Шарп улыбнулся Илиффу:
- Уложили всего одного «граппо», мистер Илифф?
- Да, сэр.
- Какой же вы офицер? Офицеру полагается убивать по два за день!