Колонны вошли в деревню. Снаряды взрывались среди рядов, но они упорно смыкались, барабанщики работали своими палочками, прерываясь лишь для того, чтобы рёв «Vive l'Empereur» дал знать маршалу Массена, который из долины, от места расположения французских батарей, наблюдал за ходом сражения, что атака продолжается успешно.
Ветряная мельница стояла почти у самой вершины, примерно в трёхстах-четырёхстах ярдах от деревни. Вольтижёры выбили с западной окраины Сулы последних стрелков, и они выбежали на открытое пространство между деревенькой и мельницей. Одна колонна обогнула деревню, валя заборы и перелезая через каменные стены; вторая шла прямо через центр Сулы. Несколько домов загорелись от артобстрела. Снаряд взорвался прямо на главной улице, разбрасывая в стороны пехоту в вихре дыма, огня и пламени и забрызгивая белёные стены домов кровью.
- Сомкнуться! – кричали сержанты.
Грохот барабанов отзывался эхом в закоулках между залитых кровью и закопчённых дымом стен. На вершине уже было слышно громовое: «Vive l'Empereur!» Туча вольтижёров почти достигла её, пронизывая всё пространство перед собой огнём, по плотности равным залпу. Британские и португальские стрелки укрылись в расположенной севернее небольшой рощице, короновавшей вершину. Перед французами оставалась только группа всадников у мельницы, о камни которой уже загремели пули. Дым расположенной рядом батареи скрывал всадников, среди которых выделялся маленький, хмурый черноволосый офицер со смуглым лицом, который сидел в слишком большом для него седле, да и лошадь под этим седлом, казалось, была для него великовата. Он смотрел на французов с таким возмущением, будто его оскорбляло само их присутствие на этой вершине, и не замечал посвистывающих рядом пуль. Адъютант, взволнованный интенсивностью вражеского обстрела, хотел было предложить отъехать хоть на несколько шагов назад, но промолчал. Подобный совет Чёрным Бобом Кроуфордом, командующим дивизионом лёгкой пехоты, был бы воспринят как постыдная слабость.
Колонны вышли на открытое пространство между мельницей и деревней. По вольтижёрам ударила картечь, словно с запада внезапно налетела буря, принесла с собой ливень с градом и прибила траву. Каждый взрыв уносил множество жизней, и офицеры вольтижеров скомандовали отступить к колоннам. Они свою работу сделали: выбили британских и португальских стрелков. Победа уже ждала их на вершине хребта, она была близка и очевидна, и между французами и ней оставались две артиллерийские батареи и кучка всадников.
Но так французам всего лишь казалось, потому что вдоль дороги, тянущейся вдоль вершины хребта, невидимые снизу, лежали – чтобы укрыться от французской артиллерии – два батальона лёгкой пехоты, 43-й из Монмоутшира и 52-й из Оксфордшира. Они по праву считали себя лучшими из лучших, потому что их учил быть твёрдыми, как кремень тот хмурый коротышка с чёрной щетиной на подбородке, который сейчас наблюдал за наступлением французов около мельницы. Артиллериста отбросило от дула девятифунтовой пушки мушкетной пулей, пронзившей рёбра. Сержант оттащил его, харкающего кровью, из-под колёс пушки и заткнул в ствол мешок с картечью.
- Огонь! – крикнул капитан артиллеристов.
Огромное орудие выстрелило и рванулось назад по пропаханной колёсами колее, извергнув тучу дыма, в которой, вырвавшись на волю, понесся в ряды французов заряд картечи - мушкетных пуль.
- Сомкнуться! – орали французские сержанты.
Раненые, оставляя на земле кровавый след, ползли назад, к деревне, где каменные стены могли защитить их от распарывающих разрывов картечи. Но чтобы прикончить колонны, картечи было недостаточно: слишком уж они велики.
Внешние ряды впитывали смертельный свинец, оставляя на земле мёртвых и умирающих, но те, кто шли следом, переступали через трупы. Укрывшиеся от выстрелов красномундирники слышали приближающийся грохот барабанов, крики французов и свист пуль над головами. Это значило, что Черный Боб подпустил врага близко, очень близко, и впереди их ждёт не обмен залпами на дистанции выстрела из мушкета, а внезапная, ошеломляющая резня. Артиллеристы одной из батарей, попав под ураганный огонь передней шеренги левой колонны, бросили пушки и побежали. Артиллерийская канонада стихла: одна батарея досталась противнику, другая в этот момент перезаряжала, - и хотя, разумеется, барабаны грохотали, и синемундирные французы выкрикивали свой клич, на поле боя наступило странное затишье.
Французы, которых рвали на куски пушечными ядрами и бесчеловечными залпами картечи, громко завопили и полезли через каменные заграждения, чтобы коснуться раскалённых стволов пушек и убедиться, что батарея досталась им. Офицеры отгоняли их, потому что сейчас нужно было только одно: достигнуть вершины и завоевать Португалию. Маршал Массена, ожидающий исходя боя в долине, размышлял, сочтёт ли Генриетта монастырские кровати достаточно удобными, и будут ли его называть принцем Португальским, и найдёт ли его повар что-нибудь приемлемое на ужин среди брошенного британцами провианта. Вполне своевременные проблемы, если учесть, что его армия в шаге от победы.
В этот момент Черный Боб набрал в лёгкие воздуха…
- Вперёд! – приказал Шарп, собрав стрелков, британцев и португальцев, прямо по центру, чтобы они могли затопить точным огнём вольтижёров, засевших среди скал. – Быстрее!
Став на колени, он выстрелил, но дым, застилающий всё вокруг, не давал рассмотреть, попал ли.
- Вперёд! Вперёд!
Если уж нужна эта проклятая атака, она должна быть быстрой. Стрелки, как спущенные с поводка охотничьи псы, пошли вперед, за ними в две шеренги красномундирники и остальные португальцы. Присланные для подкрепления пушки стреляли: одна – картечью, сыплющей о камни железным градом, другая – снарядами с фитилями настолько короткими, чтобы они взрывались прямо в воздухе. Там, среди скал, где засели лягушатники, был настоящий ад: пули, картечь и осколки снарядов, - но они упорно держались на захваченной позиции.
Винтовку пришлось бросить – не было времени перезарядить, а нужно действовать быстро, и, в ожидании рукопашной, Шарп обнажил палаш. Какого черта эти ублюдки не бежали?
- Вперёд! – крикнул он, и мимо щеки, обжигая её потоком горячего воздуха, свистнула пуля.
По витавшему над камнями пороховому дыму можно было судить, что вольтижёры вели ответный огонь, но для хорошего выстрела из мушкета дистанция была великовата. Винтовочные выстрелы звучали громче и чаще мушкетных.
- Вперёд! – снова закричал он, видя, что шеренга из трёх рот под командованием Висенте почти поравнялась со стрелками.
Стрелки, сделав перебежку, стали на колени, прицелились и выстрелили. Пуля прошила вереск слева от Шарпа, прямо у земли, что выдавало манеру опытного бойца. До занятой французами позиции оставалась сотня шагов. От страха пересохло во рту: враг в укрытии, а его люди в чистом поле. Пуля вновь пролетела так близко, что в лицо пахнуло горячим ветерком. Португальский стрелок рухнул, зажимая правое бедро и уронив в заросли вереска винтовку.
- Оставьте его! – крикнул Шарп тем, кто бросился помогать раненому. - Продолжайте стрелять! Вперёд!