- Одно слово, – напомнил Мигуэль.
Феррейра кивнул и вздохнул, соглашаясь:
- Sim.
Как только роковое слово сорвалось с его губ, он развернул лошадь и двинулся на север мимо одержавшего победу стрелкового батальона, мимо ветряной мельницы, чьи стены были испещрены дырками от пуль, а потом вниз через небольшую рощицу на северном краю хребта. Никто не обращал на него внимание. Он, как известно, был офицером португальской разведки, находившимся здесь, как и его британские коллеги, чтобы наблюдать за противником. К тому же, к северу, в холмах Карамула находились отряды португальской милиции, и никого не удивляло, что офицер направился к ним с проверкой.
И всё же, хотя его маневры выглядели совершенно невинными, Феррейра волновался, удаляясь из расположения армии. Всё его будущее, будущее его семьи зависело от того, что произойдёт в следующие несколько часов. Богатство, которым владело семейство Феррейра, было не заработано, а унаследовано. Его вложения были неудачными, и лишь возвращение его брата восстановило пошатнувшееся благосостояние. Теперь этому благосостоянию угрожало вторжение французов в Португалию. Дабы избежать краха, Феррейре предстояло, что называется, сменить лошадей: перепрыгнуть из португальского седла во французское, - но так, чтобы никто не об этом не узнал. И всё это ради того, чтобы сохранить доброе имя, благосостояние и будущее для семьи.
Он ехал в течение трёх часов и уже после полудня свернул на восток и поднялся на вершину холма, с которого открывался хороший обзор. Португальская милиция, охранявшая дорогу, осталась далеко позади, и, насколько Феррейра знал, в этих холмах не было ни британских, ни португальских патрулей, но он перекрестился и помолился про себя, чтобы никто из своих его не заметил. Он ведь продолжал считать португальскую и британскую армию «своей», он любил свою родину, но какая была польза от его жалкого патриотизма?
На вершине Феррейра остановился и некоторое время оставался там, чтобы его заметили французские патрули, а потом стал медленно спускаться с холма в восточном направлении и на полпути вновь остановился, показывая: здесь нет никакой засады, здесь только майор Феррейра, а позади него длинный, голый склон, на котором нет укрытий ни для пехоты, ни для конницы.
Через десять минут на расстоянии полумили появился отряд драгунов в зелёных мундирах и выстроился в линию. Некоторые вытащили из кобуры карабины, другие обнажили сабли. Феррейра спешился, чтобы показать, что не собирается убегать. Командир отряда драгунов долго осматривал холмы, пытаясь определить, нет ли засады и, наконец, решив, что опасности нет, поехал навстречу в сопровождении группы своих людей. Копыта лошадей взбивали фонтанчики пыли на сухой земле. Когда драгуны подъехали поближе, Феррейра поднял руки, демонстрируя, что он безоружен, и замер на месте. Всадники окружили его. Клинок офицера в выгоревшей форме опустился вниз и замер у его горла.
- У меня есть рекомендательное письмо, – сказал Феррейра по-французски.
- От кого и кому? – спросил офицер.
- Вам от полковника Баррето.
- И кто, ради Христа, этот полковник Баррето?
- Адъютант маршала Массена.
- Покажите.
Феррейра достал из кармана листок бумаги, развернул и протянул наклонившемуся с седла французскому офицеру.
Письмо, смятое и грязное, гласило, что предъявителю сего можно доверять, и любой французский офицер обязан оказывать ему всевозможную помощь. Баррето вручил Феррейре это письмо, когда майор договаривался с ним о поставке муки, и теперь оно оказалось как нельзя более кстати. Офицер быстро пробежал письмо глазами, вернул его майору и спросил:
- Что вы хотите?
- Встретиться с полковником Баррето, разумеется.
Через полтора часа они были в деревне Моура, где после атаки на позиции британцев возле ветряной мельницы расположились на отдых люди Нея. Феррейра с трудом справился с лошадью, шарахнувшейся от груды отрезанных рук и ног, которые занятые своим кровавым ремеслом хирурги просто выбрасывали в окно. У ручья, там, где на плоских камнях деревенские женщины стирали бельё, складывали раздетые трупы, покрытые засохшей кровью. Стараясь не смотреть на эти ужасные картины, Феррейра проследовал за драгунами на окраину деревни, где в тени расположившейся на взгорке ветряной мельницы маршал Массена закусывал хлебом, сыром и холодной курятиной. Феррейра спешился и подождал, пока драгунский офицер разыщет нужного ему человека в толпе адъютантов. Коротая время, майор разглядывал снизу склоны хребта, которые утром штурмовали французы, и пытался представить себе, о чём думали их генералы, посылая людей на такую кручу.
- Майор Феррейра! – раздался недовольный голос, и к Феррейре подошёл высокий мужчина в драгунской форме с полковничьими знаками различия. – Приведите мне хоть одну причину, майор, почему мы не должны поставить вас к стенке и расстрелять.
Полковник был португальцем, хоть и носил французскую форму. Когда-то он служил в португальской армии, но во время первого вторжения французов португальские ополченцы – ordenanga, которые уничтожали не только захватчиков, но и всех, кто относился к привилегированным классам, сожгли его дом и уничтожили семью. Полковник Баррето присоединился к французам не потому, что ненавидел Португалию, - он считал, что у его страны нет будущего, пока она не избавится от анархии и суеверий, а французы принесут его родине благословенную цивилизованность. Но это могло произойти лишь если французская армия сможет найти пропитание.
- Вы обещали нам муку! – обвинительным тоном заявил Баррето. – А вместо этого нас там поджидала британская пехота!
- На войне, полковник, не всегда всё идёт так, как хочется, – пояснил виновато Феррейра. – Мука была там, там был мой брат, но неожиданно прибыла рота британцев. Я пытался отослать их, но они не ушли.
Феррейра понимал, что выглядит дрожащим и робеющим, но он и в самом деле нервничал. Боялся он не французов, но того, что какой-нибудь офицер – британский или португальский – со своих позиций на вершине хребта сможет рассмотреть его через подзорную трубу. Конечно, это было маловероятно. Расстояние слишком велико, да и его синий португальский мундир смахивал на французский, особенно издалека, но всё же Феррейра боялся. Предательство – дело нелёгкое и нервное.
Баррето, кажется, немного поостыл.
- Я обнаружил то, что осталось от муки, – признал он. – Очень жаль, майор. Армия хочет есть. В этой деревне мы нашли всего полбочонка лимонов. Какая от них польза?
- В Коимбре полно пищи, – заметил Феррейра.
- Неужели? - скептически усмехнулся Баррето.
- Пшеница, ячмень, рис, бобы, солёная треска, говядина, – настаивал Феррейра.
- И как, ради Бога, мы доберёмся до Коимбры? – спросил по-французски Баррето, чтобы разговор был понятен для остальных адъютантов Массена, которые с интересом прислушивались к их диалогу. – Между нами и Коимброй хребет, а на нём – те ублюдки.