– Отличная работа,– почти ласково произнес Лависсер.
– Пустяковая работа,– ухмыльнулся высокий и, выпрямившись, вытер лезвие об одежду. Он был не только высок, но и широк в плечах, а изуродованные костяшки пальцев выдавали бывшего борца. Лицо его испещряли оспинки, нос не отличался прямизной, а глаза напоминали камешки. Все в нем указывало на человека из самых низов жизни, и одного взгляда на него было достаточно, чтобы оправдать присутствие виселиц у Ньюгейтской тюрьмы.
– Еще жив,– нахмурился Лависсер, бросая взгляд на Вильсена.
– Это ненадолго.– Высокий опустил на грудь умирающему ногу.– Вот и все.
– Ты, Баркер, пример для нас всех,– сказал гвардеец, подходя ближе к безжизненному телу.– Скучный был человек. Наверно, лютеранин. Возьмешь деньги? Чтобы было похоже на ограбление?
Баркер уже резал карманы убитого.
– Думаете, пошлют с нами кого-то еще? – спросил он.
– Похоже, они твердо вознамерились не отпускать нас одних,– беззаботно отозвался Лависсер,– но времени мало, очень мало, и я сильно сомневаюсь, что им удастся подыскать другого. А если кого и найдут, ты разберешься с ним так же, как и с этим.– Гвардеец никак не мог отвести глаза от мертвого Вильсена. Я рассчитываю на тебя. Вот увидишь, в Дании тебе понравится.
– Понравится, сэр?
– Народ там очень доверчивый,– продолжая смотреть на капитана, заметил Лависсер.– Мы будем как волки среди ягнят. Очень жирных ягнят.– Он отвел наконец глаза от трупа, махнул рукой и, проблеяв, зашагал по переулку.
Дождь усилился. Погода в конце июля 1807 года напоминала мартовскую. Страну ждал плохой урожай, в Кенте стало одной вдовой больше, а достопочтенный Джон Лависсер отправился в «Олмак», где проиграл немалую сумму, около тысячи гиней. Только теперь это было уже не важно. Теперь все было не важно. Он оставил бесполезные расписки с обещанием рассчитаться по долгам и вышел из заведения с легким сердцем. Лависсер был на пути к славе.
Мистер Браун и мистер Беллинг, один толстый, другой худой, сидели рядышком, с серьезно-торжественным видом взирая на расположившегося по другую сторону стола армейского офицера в зеленом мундире. И то, что они видели, не нравилось ни одному ни другому. Вид у посетителя – назвать его клиентом не поворачивался язык,– высокого, темноволосого мужчины с суровым лицом и шрамом на щеке, был весьма зловещий, и шрам отнюдь не казался каким-то лишним ему дополнением. Мистер Браун вздохнул и, отвернувшись, посмотрел в окно, за которым бушевал обрушившийся на лондонский квартал Истчип дождь.
– Хорошего урожая ждать не приходится, мистер Беллинг,– тревожно молвил он.
– Июль! – с чувством отозвался мистер Беллинг.– Разве это июль! Больше похоже на март!
– Подумать только, топить камин в июле! – покачал головой мистер Браун.– Неслыханное дело!
В почерневшем камине действительно догорала скупо отмеренная кучка угля. Висевшая над ним кавалерийская сабля была единственным украшением обитой панелями комнаты и напоминанием о военной природе сего учреждения. Почтенные джентльмены, Беллинг и Браун, были армейскими агентами, обязанность которых заключалась в надзоре за финансами служащих за границей офицеров. Дополнительно они исполняли роль комиссионеров, предоставляя свои услуги желающим продать или купить офицерский чин, но в этот холодный, ненастный июльский день никакого побочного дохода ожидать не стоило.
– Увы! – Мистер Браун развел руками. Пальцы у него были пухленькие, беленькие, с красиво обработанными ногтями. Он размял их, как будто собирался сыграть на клавесине.
– Увы,– повторил мистер Браун, осторожно поглядывая на хмурящегося офицера по другую сторону стола.
– Все дело в природе вашего патента,– пояснил мистер Беллинг.
– Именно так,– вмешался мистер Браун.– В природе, так сказать, вашего патента.– Он грустно улыбнулся.
– Мой патент ничем не хуже других,– угрюмо сказал офицер.
– О нет, нет! – бодро воскликнул мистер Беллинг.– Даже лучше! Вы согласны, мистер Браун?
– Намного лучше,– с энтузиазмом подтвердил мистер Браун.– Вы получили звание на поле боя, не так ли, мистер Шарп? Такое редко случается. Крайне редко!
– И достойно восхищения, – добавил мистер Браун.
– Совершенно верно,– согласился мистер Беллинг.– Заслужить офицерское звание на поле боя! Подняться из низов! Это…– он помедлил, подбирая подходящее выражение,– значительное достижение!
– Но не… взаимозаменимое,– деликатно указал мистер Браун. Ладошки его то раскрывались, то закрывались, напоминая крылья бабочки.
– Вот именно,– с облегчением подтвердил мистер Беллинг, довольный тем, что его партнер подыскал верное слово.– Не взаимозаменимое, мистер Шарп.
Несколько секунд все трое молчали. В камине шипели уголья, дождь стучал в оконное стекло, где-то на улице, заполненной скрипом и громыханием повозок и карет, щелкнул кнутом ломовой извозчик.
– И что это значит? – спросил лейтенант Ричард Шарп.
– Это означает, что ваш патент невозможно обменять на деньги,– любезно объяснил мистер Беллинг. Вы его не купили и, следовательно, не можете продать. Патент вам даровали. Дар королей можно вернуть, но нельзя продать.
– Но мне говорили, что я могу его продать! – сердито бросил Шарп.
– Вас ввели в заблуждение,– ответил мистер Браун.
– Неверно информировали,– добавил мистер Беллинг.
– К сожалению,– сокрушенно покачал головой мистер Браун. – Увы!
– Правила просты и ясны,– продолжал мистер Беллинг.– Офицер, купивший патент, волен его продать, но получивший в дар такого права не имеет. Как ни жаль.
– Мы бы и сами желали, чтобы было иначе,– добавил мистер Браун.
– Но мне говорили…
– Вас ввели в заблуждение,– оборвал посетителя мистер Беллинг и тут же пожалел о собственной несдержанности, поскольку лейтенант Шарп подался вперед, словно намереваясь наброситься на обоих брокеров сразу.
Шарп сдержался. Перевел взгляд с пухленького мистера Брауна на тощего мистера Беллинга.
– Значит, вы ничего сделать не можете?
Несколько секунд мистер Беллинг смотрел на закопченный потолок, будто надеясь найти в нем вдохновение, потом покачал головой.
– Мы ничего сделать не можем,– объявил он, но вы можете обратиться к правительству его величества за освобождением от обязательств. Слышать о чем-то подобном мне еще не доводилось, но ведь бывают исключения? – В голосе его прозвучало сомнение. Может быть, какие-то старшие офицеры выступят от вашего имени?
Шарп промолчал. В Индии он спас жизнь сэру Артуру Уэлсли, но станет ли генерал помогать ему сейчас? Вряд ли. Шарп хотел только одного: продать офицерский патент, забрать 550 фунтов стерлингов и убраться из армии. И вот теперь выяснилось, что продать звание он не может, потому что не покупал его.