Харпер поднялся.
— Хэгмэн и ребята, продолжайте стрелять! Остальные... за мной!
Он помчался к пушке, стараясь не мешать Хэгмэну. Первоначальный план заключался в том, что стрелки должны уничтожить артиллеристов, а отряд Шарпа захватит пушку, но сержант видел, что Шарп находится еще довольно далеко — они и предположить не могли, что французы поставят пушку так близко от засевших в засаде британцев. Ноулз удивился изменению плана, однако ирландский сержант заразил его своим возбуждением, и он принялся покрикивать на солдат в красных мундирах, которые, прячась за телами погибших товарищей, мчались прямо к вражескому орудию. Оставшимся в живых французским канонирам было достаточно одного взгляда на восставших из мертвых британцев, чтобы броситься наутек. Когда Харпер оказался в нескольких ярдах от пушки, он заметил, что Хэгмэн перестал стрелять, а еще через несколько мгновений стоял, вцепившись руками в дуло, окруженный своими товарищами.
— Сэр?
— Сержант? — Ноулз тяжело дышал.
— В две шеренги между пушкой и кавалерией? — Слова Харпера звучали как предложение, однако Ноулз кивнул, точно получил приказ.
Юный лейтенант отчаянно нервничал. Он видел, как его батальон был уничтожен кавалерией, видел, с каким позором покинуло поле боя королевское знамя, он сражался, зажав в руке саблю, купленную ему отцом за пятнадцать гиней в Бирмингеме, видел, как Шарп и сержант Харпер вернули знамя полка, и был потрясен их отвагой. Теперь он хотел доказать стрелкам, что солдаты Южного Эссекского тоже умеют сражаться.
Лейтенант построил своих людей и бросил взгляд на кавалерию, которая наконец сдвинулась с места. Ему показалось, что в сторону пушки направляется около ста всадников, остальные решили заняться Шарпом. Ноулз вспомнил разящие французские клинки и запах страха и еще сильнее сжал рукоять сабли, дав самому себе клятву, что не подведет. Ноулз помнил, что сказал ему Шарп напоследок, как сжал его плечо, вспомнил жесткие глаза, заглянувшие в самые глубины души юного лейтенанта. «Подпустите их шагов на сорок, а потом начинайте стрелять! Ждите, ждите, ждите!» — сказал тогда Шарп.
Ноулзу было трудно осознать, что у них с Шарпом одинаковый чин, он не сомневался, что никогда не сможет командовать людьми так же легко, уверенно и естественно, как высокий темноволосый стрелок. Французы наводили на Ноулза ужас, они ведь завоевали Европу, а Шарп относился к ним как к самым обычным людям, которых можно перехитрить и победить. Ноулз отчаянно мечтал обрести такую же уверенность в себе. Однако сейчас он нервничал. Ему страшно хотелось начать стрелять, остановить французских всадников, пока они не подъехали совсем близко, однако он справился со страхом и теперь терпеливо наблюдал за тем, как французы приближаются, как клинки взметнулись вверх и засияли в лучах вечернего солнца.
К нему подошел Харпер и встал рядом.
— Мы приготовили этим ублюдкам подарочек, сэр.
Сержант казался таким веселым!.. Ноулз с трудом сглотнул, опустил саблю. «Подожди», — приказал он самому себе и с удивлением обнаружил, что произнес эти слова вслух и что его голос звучал совершенно спокойно. Лейтенант взглянул на своих солдат. Они ему верят!
— Отлично, сэр. Вы позволите? — тихонько спросил Харпер, и Ноулз кивнул, не совсем понимая, что происходит. — Взвод! — Харпер оказался впереди небольшой шеренги британцев. Он показал на десять человек справа. — В сторону, четыре шага. Шагом марш!
Затем последовал такой же приказ для тех, кто стоял слева.
— Взвод! Назад. Марш!
Ноулз отступил вместе со всеми, глядя на французов, пустивших лошадей рысью, и тут он все понял. Пока он стоял и наблюдал за французами, стрелки передвинули пушку! Теперь ее дуло было наведено на французскую кавалерию; ее зарядили, и картечь, которая должна была разбросать в разные стороны британцев — так хозяйка выметает тараканов из дома, — теперь угрожала французским гусарам.
Харпер стоял позади пушки. Французские канониры сделали почти всю работу, стрелки только зарядили картечь и нашли запальный фитиль. Запал находился внутри — тростник, заполненный порохом, — Харпер поднесет к нему огонь, он мгновенно вспыхнет, помчится по тростниковой трубке, и заряд пороха загорится.
— Не стрелять! — крикнул Харпер, который боялся, что неопытные солдаты Южного Эссекского могут открыть огонь в тот момент, когда выстрелит пушка. — Не стрелять!
Французские всадники находились уже в семидесяти ярдах, подгоняя своих лошадей. Они перешли на галоп, в первом ряду скакало десять всадников. Харпер догадался, что пятьдесят человек бросили, чтобы разобраться с крошечным отрядом возле пушки, и еще пятьдесят оставлено в резерве.
Сержант поднес огонь к тростнику. Послышалось шипение, появилось облачко дыма, а потом — взрыв! Из дула вырвался бело-серый дым; пушка откатилась назад, чуть приподнялась в воздух и, опустившись, оставила на земле глубокий след. Картечь вылетела из дула и смела кавалерию с поля боя. Первые три ряда были полностью уничтожены, два других не могли перебраться через окровавленные тела погибших и раненых товарищей; кое-кто из них пытался подняться на ноги, они не понимали, что произошло.
Харпер услышал, как Ноулз кричит:
— Не стрелять! Не стрелять!
«А парень молодец», — подумал ирландец.
Первый отряд кавалерии разделился на две небольшие группы, к ним на помощь уже спешил резерв, однако всадники, казалось, никак не могут прийти в себя после столь неожиданного нападения. Они по-прежнему двигались в сторону пушки, но старались держаться не на линии огня.
Ноулз наблюдал за приближающимися всадниками. Он ждал, ждал до тех пор, пока те не пришпорили коней, и только тогда взмахнул саблей:
— Огонь!
Последовал мушкетный залп, поле боя окутали клубы дыма. Первые ряды лошадей оказались на земле, преградив путь тем, кто был сзади.
— Заменить мушкеты! — Ноулз почувствовал себя увереннее, он вдруг понял, что у него все получится. — Огонь!
Второй залп покончил с теми всадниками, что пытались обойти пушку с флангов. Снова падали лошади и люди; руки, ноги, шашки и ножны — все перемешалось. Однако французы продолжали наступать, обошли пушку сзади, и опять заговорили мушкеты. Вот еще несколько лошадей рухнуло на землю. Неожиданно Ноулз с изумлением обнаружил, что перед пушкой нет ни одного всадника. Он развернул своих людей, приказал пустить в дело третий мушкет, и над головами опустившихся на одно колено стрелков пронесся последний залп.
— Спасибо, сэр!
Харпер радостно улыбнулся лейтенанту. Кавалерия была уничтожена картечью и пулями солдат Южного Эссекского и не смогла причинить никакого вреда пехоте из-за возникшего барьера мертвых тел. Харпер посмотрел на Ноулза, который приказал своим солдатам перезарядить мушкеты, и отвернулся к пушке. Нужно столько всего не забыть! Почистить, закрыть отверстие — он приказал стрелкам перезарядить захваченное у врага орудие.