— Я путешествую на север, — впервые заговорил я, и мой искаженный до неузнаваемости голос гулко прогремел внутри закрытого шлема.
— Зачем ты едешь на север? — полюбопытствовал Свен.
— Потому что устал от юга, — сказал я.
В моем невнятном голосе он уловил враждебность, но отмел ее, как не имеющую значения. Должно быть, он догадался, что Болти нанял меня в качестве сопровождающего, но я не представлял для него никакой угрозы. Всего в нескольких шагах отсюда стояли пять человек Свена, вооруженные копьями и мечами, а в деревне было по меньшей мере сорок других его людей.
Свен отхлебнул эля.
— Я слышал, в Эофервике были волнения? — спросил он Болти.
Тот кивнул.
Я видел, как его правая ладонь конвульсивно сжимается и разжимается под столом.
— Некоторые датчане были убиты, — сказал он.
Свен покачал головой, словно эти новости его опечалили.
— Ивар этому не обрадуется.
— А где Ивар? — спросил Болти.
— Когда я в последний раз слышал о нем, он был в долине Туид, — ответил Свен, — а вокруг него танцевал шотландец Аэд.
Свен, казалось, наслаждался обычным обменом новостями: ему нравилось разыгрывать из себя человека респектабельного, который придерживается традиций.
— Ну что ж, — сказал он и сделал паузу, чтобы снова испортить воздух. — И чем же ты торгуешь, Болти?
— Кожами, овечьей шерстью, тканью, гончарными изделиями… — Голос торговца замер, ибо он решил, что слишком много говорит.
— А я торгую рабами. А это Гелгилл. — Свен показал на сидевшего рядом человека. — Он покупает у нас рабов. Думаю, ты и три твои молодые женщины могут принести нам неплохой барыш. Так сколько ты мне за них заплатишь? Если заплатишь достаточно, сможешь оставить их себе. — И Свен улыбнулся, словно его предложение было совершенно в порядке вещей.
Болти как будто лишился языка, но ухитрился вытащить из-под куртки кошелек и выложить на стол немного серебра. Свен наблюдал, как одна за другой появляются монеты, и, когда Болти замешкался, Одноглазый просто улыбнулся. Торговец продолжил отсчитывать серебро, пока на столе не оказалось тридцать восемь шиллингов.
— Это все, что у меня есть, господин, — смиренно проговорил Болти.
— Все, что у тебя есть? Я в этом сомневаюсь, Болти Эриксон, — сказал Свен, — но если это правда, я оставлю тебе ухо одной из твоих дочерей. Только одно ухо — на память. Что скажешь, Гелгилл?
Имя Гелгилл звучало странно, и я заподозрил, что товарищ Свена явился из-за моря, потому что большинство самых доходных невольничьих рынков находилось или в Дифлине, или во Франкии. Гелгилл что-то сказал, но слишком тихо, чтобы я мог его расслышать, и Свен кивнул.
— Приведите сюда девчонок, — велел он своим людям, и Болти содрогнулся.
Торговец снова посмотрел на меня, как будто ожидал, что я остановлю Свена, что бы тот ни задумал. Но я ничего не предпринял, когда двое стражников пошли к нашей застывшей в ожидании группе.
Свен непринужденно болтал о видах на урожай, а стражники тем временем приказали Хильде и дочерям Болти спешиться. Люди, нанятые торговцем, даже не попытались этому помешать. Жена Болти протестующе завопила, потом залилась истерическими слезами, глядя, как ее дочерей и Хильду ведут к столу. Свен приветствовал их с преувеличенной вежливостью, а Гелгилл встал и обследовал всех троих. Он тщательно их ощупал, как будто покупал лошадей. Я увидел, как Хильда задрожала, когда он стянул вниз платье, чтобы осмотреть ее груди, но работорговца больше интересовали девочки помладше.
— Сотню шиллингов за каждую, — сказал он, закончив осмотр. — А за эту, — он показал на Хильду, — пятьдесят.
Гелгилл говорил со странным акцентом.
— Но она хорошенькая, — возразил Свен. — А две другие похожи на поросят.
— Они близняшки, — ответил Гелгилл. — Я смогу выручить за них много денег. А высокая девушка слишком стара. Ей, должно быть, уже девятнадцать или двадцать.
— Девственность ценится очень дорого, — обратился Свен к Болти. — Ты согласен?
Бедняга дрожал.
— Я заплачу тебе сотню шиллингов за каждую из моих дочерей, — отчаянно сказал он.
— О нет, — ответил Свен. — Их уже согласен забрать Гелгилл. И я тоже должен получить какую-то прибыль. Ты можешь оставить себе всех троих, Болти, если заплатишь мне шесть сотен шиллингов.
То была непомерная цена. Так и было задумано, но Болти не стал артачиться.
— Только две из них — мои, господин, — проскулил он. — Третья женщина — его! — Он указал на меня.
— Твоя?
Свен посмотрел на меня.
— У тебя есть женщина, прокаженный? Выходит, эта часть твоего тела еще не отвалилась?
Он счел это смешным, и двое его людей, которые привели женщин, рассмеялись вместе с ним.
— Ну же, прокаженный, — спросил Свен, — сколько ты заплатишь мне за свою женщину?
— Нисколько, — ответил я.
Свен почесал зад. Его люди ухмылялись. Они привыкли к вызывающему поведению пленников и знали, что все равно справятся с ними, а потому наслаждались, глядя, как Свен обдирает путешественников.
Свен налил себе еще эля.
— У тебя есть несколько прекрасных браслетов, прокаженный, — сказал он, — и, думаю, если ты погибнешь, от этого шлема тебе будет мало пользы. Поэтому в обмен за женщину я возьму твои браслеты и шлем, а потом ты сможешь отправиться своей дорогой.
Я не шевельнулся, не заговорил, но осторожно сжал ногами бока Витнера и почувствовал, как конь задрожал. Он был боевым животным и хотел поучаствовать в битве. Возможно, Свен ощутил, как напрягся Витнер. Все, что он мог видеть, — это мой зловещий шлем с темными прорезями для глаз и гребнем в виде волчьей головы. И тут Свен начал беспокоиться. Он легкомысленно пошел на риск, но теперь не мог дать задний ход, не поступившись своим достоинством. Обратного пути не было.
— Ты что, внезапно лишился языка? — глумливо спросил он.
Потом сделал знак двум своим людям, что привели женщин.
— Эгил! Атсур! Заберите у прокаженного шлем!
Свен, должно быть, решил, что это ему ничем не грозит. В деревне у него было не меньше людей, чем матросов на корабле, а я был один. Так стоило ли опасаться сопротивления с моей стороны? У одного из его людей имелось копье, а второй как раз вытаскивал меч, но меч этот не успел и наполовину покинуть ножны, как у меня в руке уже очутился Вздох Змея, а Витнер пришел в движение. Конь отчаянно рвался в бой и теперь прыгнул с быстротой восьминогого Слейпнира — знаменитого скакуна Одина.
Сперва я свалил человека, стоявшего справа, он так и не успел достать меч из ножен: Вздох Змея обрушился на него с небес, как молния Тора. Конец клинка прошел сквозь шлем, будто тот был сделан из пергамента, а Витнер, повинуясь нажатию моих колен, уже поворачивался к Свену, в то время как копейщик сделал движение в мою сторону. Ему следовало бы вонзить копье в грудь или шею Витнера, но вместо этого он попытался ткнуть копьем мне под ребра. Витнер развернулся вправо и клацнул огромными зубами, метя в лицо незадачливого копейщика. Тот, спотыкаясь, попятился, — как раз вовремя, чтобы избежать укуса, но потерял равновесие и растянулся на траве.