— Вот и прекрасно!
Я заметил, что ее брат не наблюдал за расправой. Во-первых, его определенно заставила понервничать встреча со мной. Кроме того, Гутреда ужасал вид Рагнара, окровавленного, словно мясник, поэтому король отправился обратно в деревню, оставив нас с мертвецами.
Отец Беокка сумел найти каких-то священников Гутреда и, поговорив с ними, похромал к нам.
— Все улажено, — сказал он, — мы представимся королю в церкви.
И только в этот момент он заметил, что перед ним лежат две отрубленные головы и иссеченные мечами тела.
— Великий Боже, кто это сделал?
— Рагнар.
Беокка перекрестился.
— Итак, — сказал он, — мы должны встретиться в церкви. Попытайся вытереть кровь со своей кольчуги, Утред. Мы как-никак послы Альфреда!
Обернувшись, я увидел вдали горстку беглецов — они пересекали холмы, направляясь на запад. Без сомнения, эти люди переправились через реку выше по течению и присоединились на дальнем берегу к всадникам, предупредив их. Теперь и до Дунхолма дойдет весть о появлении врага. Кьяртан услышит про флаг с орлиным крылом и поймет, что Рагнар вернулся из Уэссекса. И может, даже в своем убежище, на высокой скале и за высокими стенами, он испытает страх.
Я поехал к церкви, взяв с собой Гизелу. Беокка поспешил за нами пешком, но двигался он медленно.
— Подожди меня! — кричал он. — Утред! Подожди!
Но я не внял его мольбам. Вместо этого я погнал коня еще быстрее и оставил Беокку позади.
В церкви было темно. Ее освещали только маленькое окно над дверью и несколько чахлых свечей на алтаре, который представлял собой покрытую черной тканью скамью.
Гроб святого Кутберта вместе с двумя другими сундуками с реликвиями стоял перед алтарем; там же сидел Гутред, устроившись на стульчике, на каком крестьянки доят коров; рядом с ним стояли двое мужчин и женщина. Обоих мужчин я знал: это были аббат Эадред и отец Хротверд. Женщина была мне незнакома: молодая, с пухлым хорошеньким личиком; заметно было, что она беременна. Позже оказалось, что это Осбурх, саксонка, которую Гутред взял в жены. Она переводила взгляд с меня на мужа, явно ожидая, что Гутред заговорит, но тот молчал.
С десяток воинов стояли у левой стены церкви, а у правой толпилось куда больше священников и монахов. Они о чем-то спорили, но все разом умолкли, когда я вошел.
Гизела держала меня за руку. Таким образом мы с ней и шагали по церкви, пока не оказались перед Гутредом, который, похоже, не в силах был взглянуть на меня и заговорить со мной. Один раз он открыл было рот, но так ничего и не сказал и все время смотрел куда-то мимо меня, словно надеясь, что в дверь войдет кто-нибудь менее зловещий.
— Я пришел, чтобы жениться на твоей сестре, — объявил я.
Один монах подался было вперед, словно хотел запротестовать, но товарищ оттащил его обратно, и я увидел, что боги сегодня особенно благоволят ко мне, потому что этими двумя монахами оказались Дженберт и Ида — те самые, при содействии которых я попал в рабство.
Но тут с противоположного конца церкви кто-то и вправду запротестовал:
— Госпожа Гизела уже замужем!
Я повернулся туда и увидел, что говоривший был человеком в летах, седоволосым и крепким, в короткой коричневой накидке, с серебряной цепью на шее. Когда я двинулся к нему, он вызывающе вскинул голову.
— Ага, ты Айдан, — сказал я.
Прошло четырнадцать лет с тех пор, как я покинул Беббанбург, но я узнал Айдана. Некогда он служил привратником у моего отца. Тогда его обязанностью было не впускать нежеланных гостей в большой зал, но серебряная цепь на шее говорила о том, что с тех пор этот человек явно сделал карьеру.
— Кто ты теперь, Айдан? — вопросил я.
— Управляющий лорда Беббанбурга, — мрачно ответил он.
Он меня не узнал. Да и как он мог меня узнать? Мне было девять лет, когда Айдан в последний раз меня видел.
— Значит, ты мой управляющий, — сказал я.
— Почему? — изумился он.
Потом Айдан понял, кто я, и шагнул назад, к двум молодым воинам. Шагнул непроизвольно, ведь Айдан не был трусом. В свое время он был хорошим воином, но встреча со мной потрясла его. Однако затем Айдан взял себя в руки и дерзко посмотрел мне в лицо.
— Госпожа Гизела замужем! — повторил он.
— Ничего подобного, — отозвалась она.
— Вот видишь, — сказал я Айдану.
Гутред откашлялся, словно собираясь что-то сказать, но как раз в этот момент Рагнар и его люди ввалились в церковь.
— Госпожа замужем, — раздался голос из толпы священников и монахов.
Я повернулся и увидел, что это произнес брат Дженберт.
— Она замужем за господином Эльфриком! — настаивал монах.
— За Эльфриком? — переспросил я, как будто не слышал этой новости раньше. — Замужем за этим шлюхиным сыном, за этой жалкой вошью, за этим куском дерьма?
Айдан ткнул в бок одного из воинов, стоявших с ним рядом, и тот обнажил меч. Второй воин сделал то же самое, и я сперва улыбнулся им, а потом медленно вытащил из ножен Вздох Змея.
— Вы в храме Божьем! — запротестовал аббат Эадред. — Уберите оружие!
Двое молодых воинов заколебались, но, поскольку я не вложил в ножны Вздох Змея, продолжали держать свои мечи наготове, хотя ни один из них не двинулся, чтобы напасть. Слишком много слышали они о моих ратных подвигах, да и Вздох Змея все еще был липким от крови убитых людей Кьяртана.
— Утред! — На этот раз вмешался Беокка. Он ворвался в церковь и протиснулся мимо людей Рагнара. — Утред! — воскликнул он снова.
Я повернулся к нему.
— Это мое дело, святой отец, — сказал я. — И предоставь решать его мне самому. Помнишь Айдана?
Сперва Беокка выглядел озадаченным, но потом узнал нового управляющего, который жил в Беббанбурге все то время, пока он сам был священником моего отца.
— Этот человек хочет, чтобы двое вот этих мальчишек меня убили. Но сначала, Айдан, — снова взглянул я на управляющего, — объясни мне, разве Гизела может быть замужем за человеком, с которым она даже никогда не встречалась?
Айдан посмотрел на Гутреда, словно ожидая от короля помощи, но тот по-прежнему сидел неподвижно, поэтому ему пришлось выкручиваться самому.
— Во время церемонии венчания я стоял рядом с ней вместо господина Эльфрика, — ответил он. — Это называется брак через доверенное лицо, вполне законная процедура.
— И что, потом ты лег с новобрачной в постель? — поинтересовался я, и священники с монахами неодобрительно зашипели.
— Разумеется, нет! — оскорбился Айдан.
— Если никто на ней еще не скакал, — заключил я, — значит, госпожа пока не замужем. Кобыла не считается объезженной до тех пор, пока ее не оседлают и не поскачут на ней. На тебе скакали? — спросил я Гизелу.