― Дорогие и бесценные мои сограждане! Если сегодня мы собрались на главной площади города, то это значит, что...
Фразу завершает Селения:
― ...что время не ждет! Поэтому благодарю за внимание. И в путь!
Принцесса хватается за рукоятку меча и рывком тянет его на себя.
― Селения! Ты же знаешь, меч нельзя вытащить просто так, с налету! ― говорит король, которому очень не хочется огорчать дочку [3] .
― Меч идет в руки только к тем, кто хочет восстановить справедливость! ― напоминает мудрый Миро.
Но Селения ― настоящая принцесса, и вдобавок упрямая, так что у нее есть целых две причины не слушать того, что ей говорят. Она упирается ногами в землю и, отклонившись назад, обеими руками тянет меч. Клинок выскакивает из камня с такой же легкостью, как если бы он был воткнут в кусок масла. Не ожидая, что усилия ее не встретят никакого сопротивления, Селения со всего размаху падает на землю.
На трибунах царит всеобщее удивление. Король не может прийти в себя от изумления. Хотя он вполне мог предположить такую возможность. Со времени своего последнего приключения его дочь значительно повзрослела. Это уже не прежняя буйная и вспыльчивая особа, готовая ради исполнения своих капризов отправиться на небо, чтобы достать оттуда луну ― если ей вдруг приспичило. Она научилась владеть своими чувствами и читать в своем сердце.
Селения смотрит на меч, который сам дался ей в руки, и не верит своим глазам.
― Значит, время действительно не терпит, раз богиня лесов позволила мне извлечь могучий меч из камня! ― взволнованно восклицает она.
― А как же речь, Миро? А протокол? ― в растерянности вопрошает своего главного советника король.
Старый крот пожимает плечами.
― Не хочу тебя обидеть, мой добрый Миним, но наш протокол в самом деле иногда излишне долог, а твоя речь ― излишне занудна, ― без обиняков заявляет мудрец.
Король даже утратил дар речи. Он не привык, чтобы его перебивали, тем более в самом начале протокольной церемонии. Однако настоящий правитель обязан найти выход из непредвиденной ситуации. Максиминианус смотрит на дочь и вновь прочищает горло:
― Кхе-кхе!.. ну, значит... принимая во внимание сложившиеся обстоятельства, могу сказать одно: в дорогу!
Не знаю, насколько быстро собрались в путь наши герои, но Урдалак уже в пути. Впервые он идет по настоящему шоссе, гладкая и твердая поверхность которого с элегантной белой линией посредине пленяет его сердце. Мягкое прикосновение асфальта ласкает, словно натуральный шелк. Это изобретение большого мира очень нравится завоевателю. В своем мире он передвигался либо по узким каменистым тропам, выбитым в скалах, либо по лесным просекам, когда всего несколько метров удавалось преодолевать на протяжении нескольких лун кряду. А здесь дорога прямая, словно стальная проволока, и тянется вдаль насколько хватает взора. Даже на развилке ― хочешь, смотри влево, а хочешь ― вправо, конца все равно не увидишь.
Урдалак смотрит налево, затем направо и задается вопросом, в какую сторону ему идти. Попав в другое измерение, он по-настоящему растерялся, ибо никак не может привыкнуть к новым размерам.
«Интересно, какую породу гамулей тут разводят, чтобы передвигаться по этим дорогам?» ― размышляет Урдалак.
И ветер приносит ему ответ. Точнее, издалека доносится нарастающий гул.
Шум, напоминающий угрожающее жужжание, надвигается с поистине ужасающей скоростью. Сомнительно, чтобы у здешних гамулей выросли крылья. Значит, это не гамуль, а кто-то другой. Урдалак всегда распознает гамулью иноходь. За свою жизнь он отловил немало этих животных. Приближающийся шум гораздо более мощный, более грозный, чем ворчание гамулей. Урдалак прислушивается, но определить, кто может исторгать эти звуки, ему все равно не удается.
― А может, это шмель? ― задумчиво произносит он.
Если это шмель, то он должен обладать поистине огромными размерами. Представив себе гигантского шмеля, мчащегося на бреющем полете над асфальтом, Урдалак невольно содрогается. Однако внимание! Штука, которая издает звук, наконец-то показалась вдали и на полной скорости приближается к Ужасному У. Прищурившись, Урдалак понимает, что движущийся объект ― всего лишь гигантский жук.
Сидя за рулем большого полицейского автомобиля, лейтенант Мартен Балтимор тоже щурит глаза и задается вопросом, откуда посреди дороги взялся этот старый, поросший мхом столб. Он вопросительно смотрит на напарника. Но у Симона тоже нет никаких соображений на этот счет. На всякий случай лейтенант снижает скорость.
Урдалак наклоняется, желая получше рассмотреть загадочное насекомое, приближающееся к нему на большой скорости. Ясно различив хромированную решетку радиатора, напоминающую зубастую челюсть, он более не сомневается: зверь, который не стесняется демонстрировать клыки и грозно рычит, может быть только хищником. Урдалак всегда охотился на хищников и никогда их не боялся. Впрочем, он вообще мало чего боится.
Лейтенант Балтимор также ничего не боится, но ему все равно не по себе.
― Быть может, мы столкнулись с явлением оптической иллюзии, возникшим из-за жары? ― высказывает предположение Симон.
Собственно говоря, соображений у него нет никаких, но оставить вопрос начальника без ответа устав не позволяет.
― Согласен, жара оказывает влияние на дорогу. Асфальт плавится, над дорогой повисает марево, появляются миражи. Но столбы от жары не растут! ― заявляет лейтенант.
― Разумеется, но иногда случается оптическая иллюзия, под действием которой предметы, находящиеся далеко, даже на расстоянии нескольких километров, кажутся совсем близкими, ― скромно отвечает напарник.
Лейтенант задумывается. В двух километрах отсюда, у въезда в соседний городок, действительно стоит огромный столб линии электропередач. Стоит справа возле дороги. И Мартен улыбается.
― Молодец, малыш, вовремя вспомнил! Это столб линии электропередач, ну тот, который высится напротив супермаркета. Из-за жары возник эффект увеличительного стекла, и нам кажется, что столб стоит совсем рядом, тогда как на самом деле он очень далеко.
― Спасибо, шеф, ― скромно, но гордо отвечает начинающий полицейский.
― Не за что. Надо уметь признавать свои ошибки, когда... когда ты не прав, ― добавляет лейтенант, и вновь нажимает на педаль акселератора.