— Итак, сеньор де Мутуме, еретик, был одним из семерых. И звали его Планшар. Да, монсеньор!
Последнее слово Вексий добавил после паузы, с насмешкой в голосе.
Планшар улыбнулся.
— Речь о моем деде. В отличие от остальных, он не стал скрываться, а отправился в Тулузу и сдался на милость церкви. Ему повезло. Его не только не сожгли, но и снова приняли в лоно истинной веры, хотя отступничество стоило ему ленного владения, титула и остатков имущества. Он умер в монастыре. Эту историю, конечно, рассказывали в нашей семье, но мы никогда не видели Грааля, и я могу заверить тебя, что я ничего о нем не знаю.
— Однако ты здесь, — с недоверием указал Ги Вексий.
— Верно, — подтвердил Планшар. — И попал сюда не случайно. Я пришел в обитель еще совсем юношей, и пришел именно потому, что меня заинтересовала таинственная история о темных паладинах. Предполагалось, будто один из них забрал Грааль, а остальные поклялись защищать его, но мой дед утверждал, что никогда в жизни не видел этой чаши. Он вообще не верил в ее существование и считал всю историю выдуманной. Выдуманной назло церкви. Крестоносцы уничтожили катаров, и месть темных паладинов заключалась в том, чтобы заставить их поверить в то, что вместе с ересью они уничтожили и Грааль. Это, как мне кажется, и вправду дьявольская хитрость.
— И ты хочешь сказать, — с презрением в голосе спросил Вексий, — что пришел сюда потому, что не верил в существование Грааля?
— Нет, я пришел сюда потому, что, если потомки темных паладинов станут искать Грааль, они должны явиться сюда. Я знал это и хотел увидеть, что произойдет. Но мое любопытство давным-давно угасло. Господь даровал мне долгую жизнь. Он пожелал сделать меня аббатом и не по заслугам одарил своими милостями. А Грааль? Признаюсь, поначалу я пытался искать память о нем, и тогдашний аббат укорял меня за это, но потом Господь вразумил своего слугу. Теперь я думаю, что мой дед был прав и что вся эта история была придумана назло церкви, чтобы сводить людей с ума.
— Он существовал, — заявил Вексий.
— Тогда я буду молиться Богу, чтобы он дал мне найти Грааль, — сказал Планшар. — А если найду, то спрячу его на дне морском, чтобы люди не погибали, пустившись на его поиски. Но что сделал бы с Граалем ты, Ги Вексий?
— Воспользовался бы им, — отрывисто ответил Вексий.
— Для чего?
— Чтобы очистить мир от греха.
— Воистину, это великая и благая цель, но даже Христос этого не добился.
— Неужто ты откажешься пропалывать виноградник только из-за того, что сорняки все равно вырастают снова и снова? — спросил Вексий.
— Нет, конечно нет.
— Значит, труды на ниве Христовой не должны прекращаться.
Некоторое время аббат молча смотрел на рыцаря, а потом спросил:
— А ты утруждаешься на ниве Христовой? Или на делянке кардинала Бессьера?
Вексий брезгливо скривился.
— Кардинал такой же, как и вся его церковь, Планшар. Жестокий, продажный и злой.
Планшар возражать не стал.
— И что из этого следует?
— Да то, что миру нужна новая церковь. Церковь, очищенная от греха. Церковь, которую составят честные люди, живущие в страхе Божием. И это даст миру Грааль!
Планшар улыбнулся.
— Вряд ли это понравилось бы кардиналу.
— Кардинал приставил ко мне своего брата, — отозвался Вексий, — и я ничуть не сомневаюсь, что этот братец получил задание прикончить меня, как только я сослужу свою службу.
— А в чем состоит эта служба?
— В том, чтобы найти Грааль. Но для этого мне нужно сперва отыскать моего кузена.
— Ты думаешь, он знает, где спрятан Грааль?
— Я думаю, — отвечал Ги Вексий, — что, раз этой святыней владел его отец, сын это знает.
— А он, — промолвил Планшар, — думает то же самое о тебе. И сдается мне, что вы оба подобны слепцам: каждый воображает, что другой зрячий.
Услышав это, Вексий рассмеялся.
— Томас глупец, — сказал он. — Явился в Гасконь с отрядом, и зачем? Чтобы найти Грааль? Или чтобы найти меня? И потерпел неудачу. Ему пришлось удариться в бега, а его люди или перешли на службу к графу Бера, или оказались запертыми в осажденном Кастийон-д'Арбизоне. Месяца два они, наверное, там продержатся, но ему от этого не легче. Он неудачник, Планшар, неудачник! Наверное, он и вправду слеп, но я-то зрячий. Я доберусь до него и вытяну из него все, что он знает. А что знаешь ты?
— Я уже говорил тебе. Ничего.
Вексий вперил в аббата суровый, пытливый взгляд.
— Я мог бы подвергнуть тебя пытке, старик.
— Мог бы, — спокойно согласился Планшар. — А я бы кричал, чтобы прекратить пытку, но из этих криков ты не узнал бы ничего нового, кроме того, что я уже рассказал тебе по доброй воле.
Он убрал четки и выпрямился в полный рост.
— И я умоляю тебя во имя Христа пощадить эту обитель. Здешние братья ничего не знают о Граале, они ни о чем не могут тебе поведать и не могут тебе ничего дать.
— Служа Господу, я не ведаю пощады, — отозвался Вексий, обнажая меч.
Старик даже бровью не повел при виде грозного острия, направленного на его грудь.
— Поклянись, — велел ему Вексий. — Поклянись на этом мече, что не знаешь ничего о Граале!
— Все, что мне известно, я тебе уже рассказал, — ответил Планшар и, вместо того чтобы коснуться меча, воздел висевшее у него на шее деревянное распятие. — Я не буду клясться на твоем мече, — сказал он, целуя крест, — но поклянусь на этом святом распятии, что я действительно ничего не знаю о Граале.
— Но твоя семья все же предала нас, — сказал Вексий.
— Предала вас?
— Твой дед был одним из семерых паладинов. Был, но отрекся.
— По-твоему, обратившись к истинной вере, он совершил предательство? — Аббат Планшар нахмурился. — Значит ли это, Ги Вексий, что ты исповедуешь катарскую ересь?
— Мы пришли принести свет миру, — сказал Вексий, — и очистить его от церковной скверны. Я сохранил свою веру в чистоте, Планшар.
— Значит, ты единственный человек, кому удалось сохранить веру в чистоте. Только вот вера твоя не более чем ересь.
— Христа тоже распяли за ересь, — указал Вексий. — Называться еретиком — значит быть верным Ему.
Промолвив это, черный рыцарь приставил острие меча к горлу аббата. Старик не пытался сопротивляться и, лишь когда меч пронзил его плоть и на белые одеяния хлынула кровь, судорожно стиснул распятие. Планшар умер не сразу, но когда его тело наконец обмякло, Вексий извлек клинок, отер кровь полой белой сутаны, вложил меч в ножны и поднял фонарь.
Он обвел взглядом склеп, но, не увидев ничего, что бы его встревожило, поднялся по лестнице. Дверь закрылась, погрузив подвал в кромешную тьму. А затаившиеся в этой тьме Томас и Женевьева ждали, что будет дальше.