Длина меча составляла длинный локоть, длиннее руки взрослого мужчины, а узкий клинок казался обманчиво хрупким, однако на деле имел центральное ребро, придававшее ему прочность. То было преимущественно колющее оружие. Как правило, воины предпочитали рубящий меч, который, однако, быстро тупился о доспехи, Вексий же был весьма искусен в обращении с колющим клинком, который вонзался острием в соединения и щели между доспехами. Рукоять меча была кленовой, со стальной крестовиной и стальной головкой эфеса. Никаких украшений: ни золотого листа, ни надписей на клинке, ни серебряной инкрустации — меч не имел. Это был просто рабочий инструмент, орудие убийства. Оружие, самое подходящее для предстоящего ныне священного подвига.
— Господин? — нервно спросил паренек, подавая Вексию турнирный шлем с узкими щелями для глаз.
— Не этот, — сказал Вексий. — Я надену басинет и «чепец».
Он указал рукой на требуемые предметы. Большой турнирный шлем оставлял очень ограниченный обзор, и Вексий считал, что для боя, а не поединка, он подходит плохо, ибо не позволяет видеть врагов по сторонам. Выходить против лучников без забрала было рискованно, но так он, во всяком случае, мог их видеть. Поэтому Вексий надел поверх кожаного подшлемника «чепец», кольчужный капюшон, закрывающий загривок и уши, а сверху басинет, простой стальной шлем без полей и забрала, которое ухудшало бы обзор.
— Ступай пригляди за своими близкими, — сказал он, отпуская паренька, и взял щит из ивовых, обтянутых вываренной кожей досок, на котором красовался йал Вексиев.
Ни талисмана, ни амулета у Вексия не было. Мало кто отправлялся в бой без такого оберега, как, например, шарф возлюбленной или ковчежец, благословленный священником, однако для Ги существовал только один талисман — Святой Грааль.
И теперь он собирался его добыть.
* * *
Первым в замке заболел один из коредоров, а к концу ночи уже более двух десятков мужчин и женщин рвало, знобило и прошибало потом. Одним из них был Джейк. Косоглазый лучник притащился в угол внутреннего двора, поставил лук рядом с собой и положил на колени охапку стрел. Ему было очень плохо. Томас уговаривал его подняться наверх, но Джейк отказался.
— Я останусь здесь, — упрямо твердил он. — Умру на открытом воздухе.
— Ты не умрешь, — сказал Томас. — На небеса тебя не возьмут, да и дьяволу ты ни к черту не нужен.
Эта немудреная шутка вызвала слабую улыбку на потном лице, покрытом маленькими красными бугорками, быстро приобретавшими синеву кровоподтека. Страдая неудержимым поносом, Джейк снял штаны, но единственно, что он позволил сделать для него Томасу, это принести из развалин конюшни соломы для постели.
Сын Филена тоже заболел. По лицу мальчика пошли розовые пятна, его била дрожь. Казалось, что болезнь появилась ниоткуда, но Томас предположил, что ее принес восточный ветер, который раздувал пламя в городе, прежде чем дождь загасил пожары. Аббат Планшар предупреждал его о заразе, которая должна прийти из Ломбардии. Она пришла, и против нее Томас был бессилен.
— Мы должны найти священника, — сказал Филен.
— Врача, — возразил Томас, хотя и не знал в городе ни одного и не представлял, как, даже разыскав врача, можно будет провести его в замок.
— Священника, — настаивал Филен. — Если ребенка коснуться освященной облаткой, она его исцелит. Тело Христово, оно все исцеляет. Позволь мне сходить за священником.
И только тогда Томас сообразил, что пушка не выстрелила ни разу и даже арбалетные стрелы больше не ударяются о стены замка. Правда, разрешив Филену выйти и поискать отца Медоуза или любого другого священника в городе, Томас не очень-то рассчитывал на его возвращение, однако не прошло и получаса, как Филен вернулся и сказал, что отец Медоуз причащает больных и не имеет времени прийти во вражеский гарнизон.
— На улице лежала мертвая женщина, — сказал Филен Томасу, — просто валялась там со стиснутыми зубами.
— Дал тебе отец Медоуз облатку?
Филен показал ему плотный кусочек хлеба, потом понес его сыну, который находился в верхнем зале, где лежали больные. Какая-то женщина плакала из-за того, что ее муж умрет без покаяния и отпущения, и Женевьева, чтобы хоть как-то утешить страждущих, прошлась между постелями с золотой чашей, касаясь ею рук больных людей и уверяя, что эта реликвия сотворит чудо.
— Нам позарез нужно хреново чудо, — сказал Томасу сэр Гийом. — Что это вообще такое, черт возьми?
Они вдвоем поднялись на замковую башню, откуда спокойно смотрели вниз на брошенную пушку. Ни один арбалетчик не послал в них стрелу.
— В Италии была чума, — сказал Томас. — Должно быть, она дошла и до нас.
— Иисус Христос! — промолвил сэр Гийом. — Что еще за чума?
— Бог ее знает, — отозвался Томас. — Скверная штука.
В какой-то момент его уколол страх, уж не послана ли чума в наказание за то, что он дерзко разбил зеленый стеклянный Грааль, но потом он вспомнил, что Планшар предупреждал его об этой болезни задолго до того, как была найдена чаша. На его глазах какой-то человек, завернутый в кровавую простыню, ковылявший, шатаясь, по улице, упал ничком. Он лежал недвижно, и казалось, будто его уже обернули в погребальный саван.
— Что, во имя Бога, происходит? — спросил сэр Гийом, перекрестившись. — Ты когда-нибудь видел нечто подобное?
— Это гнев Господень, — сказал Томас, — Бог карает нас.
— За что?
— За то, что мы живы, — с горечью ответил Томас.
Он слышал доносившиеся из города стенания и видел, как люди бегут от чумы. Они сложили свои пожитки на тачки или ручные тележки и толкали их мимо пушки за ворота, через мост и дальше на запад.
— Надо молиться о снеге, — сказал сэр Гийом. — Я часто замечал, что снег кладет конец всякой заразе. Правда, почему это происходит, не знаю.
— Здесь снега не бывает, — заметил Томас.
Женевьева подошла к ним, все еще держа золотую чашу.
— Я разожгла огонь, — сказала она. — Он вроде бы помогает.
— Помогает?
— Больным, — пояснила она. — Им нравится тепло. Это жаркий огонь.
Она указала на дым, выходивший из дымохода в боковой стене башни. Томас обнял ее и с тревогой присмотрелся, нет ли на лице красноватых пятен, но бледная кожа девушки оставалась чистой. Пока они смотрели, как беженцы пересекают мост, удаляясь по дороге на запад, из города выехала еще и колонна конных ратников во главе с Жосленом. Эти ускакали на север. Новый граф Бера не оглядывался, он мчался так, точно дьявол гнался за ним по пятам.
«Может быть, так оно и есть», — подумал Томас, высматривая среди удалявшихся всадников своего кузена. Там его не было. Может быть, Ги тоже свалил недуг?
— Осада закончилась? — произнес, размышляя вслух, сэр Гийом.
— Не закончилась, пока жив мой кузен, — отозвался Томас.