«Боже милостивый, — подумал он, — да тут брод!» Он смотрел, не смея поверить собственным глазам, но люди упорно продвигались через реку, таща за собой скотину. Брод был глубок, и Томас догадался, что его можно перейти только во время отлива, но все же это был брод.
— Джейк! — крикнул он. — Джейк!
Джейк обыскивал церковь. Томас нагнулся и втащил его на прогнивший люк. Когда второй стрелок влез на конек, постройка угрожающе зашаталась под двойным весом. Схватившись за выбеленный солнцем деревянный крест, Джейк посмотрел, куда указывал Томас, и воскликнул:
— Божья задница! Это же долбаный брод!
— И долбаные французы, — сказал Томас, увидев на более твердой почве, возвышавшейся над болотными зарослями и водой, солдат в серых кольчугах.
Они только что пришли, иначе Томас увидел бы их раньше, и теперь их вечерние костры осветили мрак в тени деревьев. Их присутствие говорило, что французам известно о существовании брода и они хотят не дать англичанам возможности перейти. Но это уже не его забота. Его дело — сообщить войску, что через реку есть брод и, возможно, это выход из ловушки.
Томас съехал по церковной крыше и спрыгнул на землю.
— Возвращайся к Уиллу, — велел он Джейку, — и скажи ему про брод. И еще скажи, что я подожгу хижины, чтобы они служили маяком.
Уже стемнело, и без сигнального огня деревню было бы не найти.
Джейк взял шесть человек и поскакал на юг, а Томас остался ждать. То и дело он забирался на крышу церкви и смотрел за реку, и каждый раз ему казалось, что среди деревьев появляются все новые костры. Французы, заключил он, собрали здесь грозные силы, что и неудивительно, поскольку это был последний выход и они хотели его заблокировать. И все же Томас поджег одну за другой хижины, чтобы англичане видели, где может быть спасение.
Пламя взметнулось в ночи, разбрасывая по болоту искры. Стрелки нашли немного припрятанной вяленой рыбы и, запивая ее солоноватой водой, устроили себе ужин. Настроение у них было унылое.
— Надо было оставаться в Бретани, — сказал один.
— Они загонят нас в угол, — предрек второй.
Он сделал из сухого тростника дудочку и играл печальную мелодию.
— У нас есть стрелы, — возразил третий лучник.
— И их хватит, чтобы перебить этих ублюдков?
— Должно хватить.
Музыкант извлек из своей дудки несколько тихих звуков, потом ему надоело, и он швырнул инструмент в огонь. Для Томаса ночь тянулась слишком медленно. Он опять пошел к церкви, но вместо того, чтобы забраться на крышу, отворил ветхую дверь и раскрыл ставни на окнах, впуская отсветы пожара. И тут он увидел, что это не просто церковь, а рыбацкое святилище. Здесь был алтарь из выбеленных морем досок, установленных на двух бочках, а на алтаре стояла напоминающая куклу фигурка, замотанная полосками белой ткани, с венком из высушенных водорослей на голове. Рыбаки в Хуктоне иногда устраивали такие святилища, особенно если теряли в море лодку. Отец Томаса терпеть их не мог. Одно он сжег дотла. Он называл фигуры идолами, но Томас считал, что рыбакам нужны святилища. Море было суровым местом, а кукла, подумал он, изображала женщину и, возможно, представляла какую-то местную святую. Женщины, чьи мужчины уходили далеко в море, наверное, приходили сюда молиться святой и просили, чтобы корабль вернулся назад.
Крыша святилища была низкой, и удобнее было опуститься на колени. Томас прочел молитву. «Оставь меня жить, — просил он, — оставь меня жить» — и обнаружил, что думает о копье, о брате Жермене и мессире Гийоме, об их страхах, о новом зле, порожденном на юге темными владыками. «Это не твое дело», — сказал он себе. Все это предрассудки. Катары мертвы, они сгорели в церковном огне и отправились в ад. «Берегись сумасшедших», — говорил отец, а кто лучше его знал правду? Но неужели верно, что он из Вексиев? Томас склонил голову и вознес молитву, чтобы Бог уберег его от безумия.
— И о чем ты теперь молишься? — прозвучал чей-то голос.
Томас вздрогнул. Оглянувшись, он увидел отца Хобба, который ухмылялся, стоя в дверях. В последние дни они со священником болтали о том о сем, но не оставались наедине. Томас даже сомневался, что ему хочется этого, так как присутствие отца Хобба напоминало о долге.
— Молюсь, чтобы было больше стрел, святой отец.
— Да ответит Бог на твою молитву, — сказал отец Хобб и уселся на земляной пол. — Я проделал дьявольскую работу, разыскивая путь через трясину, но мне хотелось поговорить с тобой. У меня такое чувство, что ты меня избегаешь.
— Святой отец! — с упреком проговорил Томас.
— И вот ты снова здесь, да еще с красивой девушкой! Говорю тебе, Томас, если тебя заставить лизать задницу прокаженного, ты ощутишь лишь сладость. Ты просто заколдован. Тебя не смогли даже повесить!
— Смогли, но не как следует.
— Благодари за это Бога, — сказал священник и улыбнулся. — А как епитимья?
— Копья я не нашел, — коротко ответил Томас.
— Но ты хотя бы искал? — спросил отец Хобб и вытащил из мешка кусок хлеба. Он разломил его и половину протянул Томасу. — Не спрашивай, где я его достал, но я его не украл. Помни, Томас, ты можешь не исполнить возложенного на тебя наказания и все же получишь отпущение грехов, если будешь искренне стараться.
Томас скривился — не на слова отца Хобба, а потому, что на зуб попал запекшийся в хлебе кусочек жернова. Он выплюнул камешек.
— Моя душа не так черна, как вы думаете, святой отец.
— Откуда тебе знать? Все наши души черны.
— Я приложил усилия, — сказал Томас и неожиданно для себя рассказал всю историю о том, как пришел в Кан, нашел дом мессира Гийома, как оказался там гостем, рассказал про брата Жермена и катаров Вексиев, а также про пророчество из книги Даниила и совет Мордехая.
Услышав про Мордехая, отец Хобб перекрестился.
— Не следует слушать таких людей, — строго сказал священник. — Может быть, он и хороший лекарь, кто знает, но евреи всегда были врагами Христа. Если он принял чью-то сторону, то сторону дьявола.
— Он добрый человек, — настаивал Томас.
— Томас! Томас! — печально проговорил отец Хобб и нахмурился, а чуть погодя сказал: — Я слышал, что катарская ересь еще жива.
— Но она не может бросить вызов Франции и святой Церкви!
— Откуда ты знаешь? Она пересекла море, чтобы украсть у твоего отца копье, и ты сам рассказал, как она прошла через Францию, чтобы убить жену мессира Гийома. Дьявол творит свои дела во мраке, Томас.
— Есть еще кое-что, — сказал стрелок и рассказал священнику, что катары владеют Святым Граалем.
Свет от горящих хижин плясал на стенах и придавал стоящей на алтаре фигуре с венком из водорослей зловещий вид.
— Пожалуй, я не верю всему этому, — закончил Томас.