Битва длилась три-четыре часа, хотя она фактически завершилась в первые же минуты, когда передовой французский полк повернул назад. Французские латники выбились из сил и почти ничего не видели, строй нарушился, ноги вязли в грязи. По всей видимости, первые ряды полегли довольно быстро, образовав преграду для шедших следом, а на тех напирали задние, тесня их на английские клинки. Англичане (среди которых было некоторое количество валлийцев и гасконцев) стояли свободнее, им было достаточно места драться и убивать. Первый полк, включавший в себя большинство самых знатных французов, был разгромлен. Убиты герцог Алансонский, герцог Барский, герцог Брабантский, архиепископ Сансский, коннетабль Франции и по меньшей мере восемь графов. Другие, подобно герцогу Орлеанскому, герцогу Бурбонскому и маршалу Франции, были взяты в плен. Англичане тоже не обошлись без утрат: погибли герцог Йоркский и граф Суффолк (отец которого умер от дизентерии при осаде Гарфлёра), но потери англичан чрезвычайно малы. Генрих, без сомнений, сражался в первых рядах. Все восемнадцать французов, давших братскую клятву его убить, погибли сами. Брат Генриха Хамфри, герцог Глостерский, был тяжело ранен в битве, и есть свидетельства, что Генрих, встав над ним, отбивал атаки французов, чтобы унести раненого герцога с поля боя.
Второй французский полк пришел на выручку первому, но к этому времени французы, чтобы напасть на англичан, вынуждены были преодолевать барьер, образованный телами убитых и раненых. Кроме того, им пришлось отбивать атаки английских лучников, которые, бросив луки, теперь орудовали алебардами, мечами и боевыми молотами. Преимущество английских стрелков состояло в большей маневренности: на них не давили 60-фунтовые [39] латы с налипшей на них грязью, и атаки лучников были смертоносными. У меня нет подтверждений тому, что вскидывание двух пальцев в знак приветствия берет начало от Азенкура, где лучники якобы дразнили этим жестом побежденных французов, демонстрируя им необходимые для выстрела пальцы, несмотря на угрозы французов их отрубить. Хотя история представляется вполне вероятной.
Через некоторое время после того, как в бой вступил второй полк французов, на английский обоз напал небольшой отряд всадников под предводительством владетеля Азенкура. Этот налет, как и явная готовность оставшихся французов к нападению, вынудили Генриха отдать приказ об убийстве пленных. Такой приказ кажется нам слишком беспощадным, однако тогдашние хронисты его не осуждали. Англичане ждали третьей атаки — свежего войска в восемь тысяч, — а в тылу английской армии к тому времени скопилось около двух тысяч пленных, которым ничего не стоило переменить ход битвы, напав на врага сзади. Поэтому Генрих отдал приказ, несмотря на явное недовольство многих английских латников, которые из-за этого лишались ценного выкупа. Выполнять приказ Генрих послал две сотни лучников под командованием оруженосца, однако бойня, вероятно, была прекращена довольно скоро. Как только выяснилось, что налет на обоз не был нападением с тыла и что третий французский полк англичанам больше не угрожает. Происшедшего французам оказалось достаточно. Оставшиеся в живых начали покидать поле боя, и Генрих остался победителем выдающейся битвы при Азенкуре. Количество убитых и раненых окружено все тем же буйным хаосом неопределенности, однако французы, несомненно, понесли тяжелейшие потери. Английский свидетель, священник, указывает 98 погибших французских дворян, около 1,5 тысячи убитых рыцарей и от 4 до 5 тысяч латников. Французские потери исчисляются тысячами и, вполне возможно, доходят до 5 тысяч, в то время как англичане потеряли не более 200 человек (включая одного лучника, Роджера Ханта, убитого пушечным выстрелом). Азенкурская битва была бойней, потрясшей мир подобно разорению Суассона. То была эпоха, привычная к жестокости. Генрих действительно сжигал и вешал лоллардов в Лондоне, он также казнил лучника за кражу дарохранительницы из позолоченной меди во время похода к Азенкуру, но такие деяния были в порядке вещей. И все же на их фоне Суассон и Азенкур, мистически связанные через святых Криспина и Криспиниана, казались чрезвычайными событиями.
Имена всех персонажей, за исключением Томаса Перрила, я взял из азенкурского списка лучников, входящего в призывные списки армии Генриха, до сих пор хранящиеся в государственных архивах (читатели, ищущие более доступные источники, могут найти их в приложениях к книге Энн Карри). В Азенкурской битве вправду участвовал некий Николас Хук, хотя и не в отряде сэра Джона Корнуолла, который в самом деле был победителем европейских турниров. Его имя часто пишут в форме «Корнуэлл» — к некоторому моему замешательству, поскольку мы не состоим в родстве.
Поле Азенкура на удивление хорошо сохранилось, хотя леса по его сторонам слегка уменьшились, а небольшая крепость, давшая название битве, давно разрушилась. В деревне есть замечательный музей, существует также мемориал и карта сражения в близлежащем Мезонселе, где был ограблен английский обоз (большая часть ценностей Генриха была позже найдена). Распятие на поле битвы указывает место одной из могил, где французы хоронили убитых. Гарфлёра больше не существует. Он влился в более крупный город Гавр, хотя следы средневекового города сохранились до сих пор. Там, где высаживался английский флот, теперь стоит нефтехимическое предприятие.
Победа, в которую мало кто верил, стала возможной благодаря тому, что войско возглавил Генрих V. Он продолжал воевать с Францией и по прошествии времени заставил французов признать законными его притязания на престол, его должны были короновать после смерти безумного короля Карла. Однако Генрих умер раньше. Корону Франции получил его сын, но французы, собравшись с силами, изгнали англичан со своей территории.
Маршал Бусико, доблестный воин, умер пленником в Англии, герцог Орлеанский провел в плену двадцать пять лет и был освобожден лишь в 1440 году. Все эти годы он писал стихи, и Джулиет Баркер в «Азенкуре» дает перевод нескольких стихотворных строк, написанных им в Англии, — строк, которыми можно завершить наше повествование о давней битве:
Мирная жизнь — сокровище, которому никакие хвалы не будут чрезмерны.
Мне ненавистна война, ее незачем воспевать,
Ибо слишком надолго — справедливо ли, нет ли —
Она отлучила меня от Франции, к которой стремится мое сердце.