— Его нужно побить? — спросил меня Стеапа.
— Дай мне это сделать, — ответил я.
— Пока я жив, не дам, — ответил тот, расстегнул свой пояс с мечами и отдал оружие отцу Виллибальду, потом стянул через голову тяжелую кольчугу.
Наблюдающие за нами люди в предвкушении боя разразились хриплыми радостными криками.
— Лучше надейся, что твой человек победит, щенок, сказал за моей спиной Зигфрид.
— Он победит, — ответил я с уверенностью, которой не испытывал.
— Весной, щенок, — прорычал Зигфрид, — ты помешал мне распять священника. Мне все еще любопытно, каково это, поэтому, если твой человек проиграет, я приколочу к кресту тот кусок церковного дерьма, что стоит рядом с тобой.
— Что он говорит?
Виллибальд увидел зловещий взгляд, брошенный на него Зигфридом; неудивительно, что голос священника звучал тревожно.
— Он велит тебе не пускать в ход христианскую магию, чтобы повлиять на исход боя, — солгал я.
— И все равно я буду молиться, — храбро сказал отец Виллибальд.
Веланд вытянул огромные руки и согнул толстые пальцы. Топнув, он встал в борцовскую стойку, хотя я сомневался, что этот бой ограничится только борьбой.
Внимательно наблюдая за ним, я тихо обратился к Стеапе:
— Он сильнее опирается на правую ногу. Возможно, когда-то получил рану в левую.
Я зря старался, потому что Стеапа меня не слушал. Глаза его сощурились и стали яростными, а лицо, всегда такое застывшее, превратилось теперь в натянутую маску сосредоточенного гнева. Он смахивал на безумца.
Я вспомнил, как однажды сражался с ним. Это было в день перед Йолем, в тот самый день, когда датчане Гутрума неожиданно обрушились на Сиппанхамм, и перед тем боем Стеапа был спокоен. В тот далекий зимний день ой казался мне рабочим, готовящимся к труду, уверенным в своих орудиях и навыках, но сейчас выглядел совсем по-другому. Теперь его охватила первобытная ярость — то ли потому, что ему предстояло сразиться с ненавистным язычником, то ли потому, что в Сиппанхамме он недооценивал меня, не знаю. И мне было все равно, почему он такой.
— Помни, — снова попытался я заговорить с ним, — кузнец Вейланд был хромым.
— Начинайте! — выкрикнул за моей спиной Зигфрид.
— Господь и Иисус! — взвыл Стеапа. — Ад и Христос!
Он проорал это не в ответ на приказ Зигфрида — и сомневаюсь, что он вообще услышал команду. Стеапа просто собирал остатки своего напряжения, как лучник, натягивающий тетиву охотничьего лука еще на один дюйм, чтобы придать стреле смертельную силу.
А потом Стеапа по-звериному завыл и напал.
Веланд тоже ринулся вперед, и они встретились, как два оленя, сражающихся в брачный период.
Датчане и норвежцы столпились вокруг; их кольцо ограничивали копья телохранителей Зигфрида. И наблюдающие воины задохнулись, когда два человекозверя врезались друг в друга. Стеапа наклонил голову, надеясь попасть Веланду в лицо, но тот в последний миг увернулся; они сшиблись и с яростью вцепились друг в друга.
Стеапа схватил Веланда за штаны, тот тянул Стеапу за волосы, и оба молотили друг друга свободной рукой. Стеапа попытался укусить Веланда, а гигант и впрямь укусил противника, и тогда Стеапа потянулся вниз, чтобы раздавить промежность врага. После еще одного неистового шквала ударов Веланд вскинул массивное колено, попав Стеапе между ног.
Благой Иисус, — пробормотал рядом со мной Виллибальд.
Веланд вырвался из захвата Стеапы и крепко ударил его в лицо. Кулак его опустился с влажным звуком, с каким топор мясника врезается в мясо. Теперь из носа Стеапы лилась кровь, но он, казалось, не замечал этого. Он отвечал ударами на удары, молотя Веланда по бокам и голове, потом распрямил пальцы и с силой ткнул датчанина в глаза. Веланд ухитрился избежать ослепляющего удара и с хрустом костяшек ударил Стеапу в горло, так что сакс шатаясь, отступил, не в силах вдохнуть.
— О Господи, о Господи, — шептал Виллибальд, крестясь.
Веланд быстро последовал за противником, нанося удар за ударом, потом огрел Стеапу по голове рукой, затянутой в тяжелые браслеты, так что украшения металла вспороли кожу. Снова полилась кровь.
Стеапа качался, спотыкался, задыхался, давился — и внезапно упал на колени.
Толпа издала оглушительный радостный крик при виде его слабости. Веланд занес могучий кулак, но не успел опустить его, как Стеапа метнулся вперед и схватил датчанина за левую лодыжку. Он потянул и вывернул ее, и Веланд упал, как срубленный дуб. Он врезался в дерн, а Стеапа, окровавленный и рычащий, бросился на врага, придавил его и начал дубасить снова.
— Они убьют друг друга, — испуганно сказал отец Виллибальд.
— Зигфрид не позволит умереть своему лучшему воину, — ответил я, гадая, прав ли я.
Я обернулся, чтобы посмотреть на Зигфрида, и обнаружил, что тот наблюдает за мной. Он хитро улыбнулся и снова уставился на бойцов.
«Это просто игра Зигфрида, — подумал я. — Исход сражения никак не повлияет на ход переговоров. Если не считать жизни отца Виллибальда, которая зависит от жестокого зрелища. Все это просто игра».
Веланд ухитрился перевернуть Стеапу, и теперь оба лежали на траве бок о бок. Они обменялись несколькими малозначительными ударами, после чего, словно сговорившись, откатились друг от друга и снова встали.
Наступила пауза — оба переводили дыхание. Потом они врезались друг в друга во второй раз.
Лицо Стеапы стало кровавой маской; из нижней губы Веланда и из его левого уха текла кровь, один глаз датчанина почти полностью заплыл, его ребрам здорово досталось. Мгновение оба бойца стояли, обхватив друг друга руками, стараясь найти захват получше, переставляя ноги и издавая натужные звуки, потом Веланд ухитрился схватить Стеапу за штаны и швырнуть его так, что огромный сакс перевернулся через левое бедро датчанина и шлепнулся на землю. Веланд поднял ногу, чтобы наступить на пах Стеапы, но тот схватил его за ногу и вывернул.
Веланд взвизгнул. То был странный, тонкий звук, его дико было слышать от такого большого человека, да и после того битья, которое уже вынес Веланд, ему как будто ничего особенного не сделали. Но Стеапа наконец вспомнил Вейланда-Кузнеца, которого сделал хромым Нидунг, и вывернул ногу датчанина, растревожив старую рану. Веланд попытался вырвать ногу, но потерял равновесие и упал, а Степа, хрипло дыша и сплевывая кровь, подполз к нему и снова начал бить. Он бил безрассудно, кулаки его обрушивались на руки, грудь и голову противника. Веланд в ответ попытался выдавить Стеапе глаза, но сакс вцепился зубами в шарящую руку, и я отчетливо услышал хруст, когда тот откусил мизинец викинга. Веланд Дернулся прочь, а Стеапа выплюнул палец и уронил огромные ручищи на шею датчанина. Он начал сжимать пальцы, а Веланд, давясь, принялся дергаться и метаться, как выброшенная на берег форель.