Галахад улыбнулся.
— Сильный Дерфель. Дерфель Неколебимый. Ты, должно быть, считаешь, что все мы слабы.
— Нет, — ответил я, — но думаю, что все мы устали, а завтра нам снова надо будет убивать франков, поэтому я посплю.
И на следующий день мы убивали франков, а после отдыхали в одном из фортов Бана на вершине холма. Перевязав раны и наточив зазубренные в схватке мечи, мы снова углубились в леса. И все же неделя за неделей, месяц за месяцем мы постепенно отступали, приближаясь к Инис Требсу. Король Бан призвал на подмогу своего соседа Будика Броселиандского, но тот укреплял собственную границу и отказался давать людей на проигранное дело. Бан снова обратился к Артуру — тот прислал суденышко с небольшим отрядом, но сам так и не прибыл. Он был по горло занят борьбой с саксами. Известия из Британии приходили редко и были слишком туманными, но мы все же знали, что на границы Думнонии накатывались все новые и новые орды саксов. Когда я уезжал, Горфиддид казался самой большой угрозой, но, ослабленный поразившей его землю чумой, присмирел. Случайные путники говорили нам, что сам Горфиддид болен и вряд ли дотянет до конца года. Эта же ужасная болезнь убила принца из Регеда, нареченного Кайнвин. То, что она опять была помолвлена, для меня оказалось новостью, и мне даже доставило какое-то злорадное удовольствие сознание того, что мертвый регедский принц уже не сможет жениться на Звезде Повиса. О Гвиневере, Нимуэ или Мерлине я не слыхал ничего. Королевство Бана рассыпалось. В этот последний год некому было собирать урожай, и мы, укрывшись в крепости на южной границе королевства, всю зиму питались олениной, корнями, ягодами и дичью. Мы еще продолжали делать редкие случайные вылазки на франкские позиции, но теперь походили на ос, пытающихся умертвить быка своими жалкими укусами. Франки теперь были повсюду. Их топоры звенели в зимних лесах, когда они расчищали места для ферм, и отполированные колья их только что возведенных частоколов сияли в лучах бледного зимнего солнца.
Ранней весной нам пришлось снова отступить под напором франкских армий. Они пришли к подножию крепости с барабанным боем, а вместо знамен поднимали на шестах крутые бычьи рога. Я видел неприступную стену из двухсот щитов и понимал, что оставшиеся в живых пятьдесят наших воинов никогда не смогут ее пробить. Поэтому мы вместе с Кулухом и Галахадом отступили. Франки улюлюкали нам вслед и осыпали дротиками.
Королевство Беноик почти опустело. Мужчины шли в Броселианд, где им за военную службу обещали земли. Старые римские поселения были опустошены, а поля заросли, затянулись ползучим пореем. Мы, думнонийцы, брели, волоча копья, на север, чтобы защитить последнюю крепость королевства, его столицу Инис Требс.
Островной город был переполнен беженцами. В каждом доме ютились по двадцать человек. Дети плакали, семьи ссорились между собой. Некоторые из беженцев спешили переправиться в рыбацких лодках на запад, в Броселианд, или на север, в Британию. Но лодок не хватало, и, когда на берегу, вблизи острова, появились франки, Бан приказал оставшимся лодкам встать на якорь в крохотной неудобной гавани Инис Требса. Он хотел, чтобы во время осады они могли снабжать гарнизон пищей, но хозяева судов — народ непокорный, неуправляемый, и, узнав о приказе, они подняли паруса и дали деру, устремившись на север порожняком. Осталась лишь горстка утлых лодчонок.
Ланселота назначили градоначальником, и, когда он обходил город, женщины выстраивались вдоль дороги и выкрикивали восторженные приветствия. Все теперь наладится, думали горожане, потому что командует гарнизоном величайший из воинов. Он благосклонно принимал лесть и произносил громкие речи, обещая построить из черепов франков новую насыпную дорогу в Инис Требс. Принц играл в героя, он носил богатые доспехи, каждая пластина которых ослепительно блестела на солнце. Ланселот хвастал, будто доспехи принадлежали Агамемнону, великому воину Древней Греции, хотя Галахад с усмешкой заметил, что все снаряжение недавней римской работы. Башмаки Ланселота были сшиты из красной кожи, плащ — темно-синий, а на бедре, с вышитого пояса, подаренного Артуром, свисал длинный меч Танлладвир, или «Кровавый убийца». На голове нашего героя красовался черный шлем, увенчанный распростертыми крыльями морского орла.
— Чтобы при случае можно было улететь, — зло пробурчал Каван, мой мрачный ирландец.
В просторном зале, рядом с библиотекой Бана, Ланселот собрал военный совет. Ветер гудел за окнами и бился в стены. Был отлив, и море отхлынуло с песчаных берегов бухты, где суетились франки, пытаясь отыскать прямую дорожку к острову. Галахад насадил по всей бухте лозу, надеясь обмануть врагов и завести их в сыпучие пески или на те участки берега, которые первыми будут отрезаны от суши во время прилива. Ланселот, стоя спиной к противнику, объяснял нам задуманный им план. Отец сидел по одну его руку, а мать — по другую, и оба доверчиво кивали, впитывая мудрые слова любимого сына.
— Защитить Инис Требс просто, — заявил Ланселот. — Все, что нам надо делать, так это оборонять островные стены. И больше ничего. У франков мало лодок, летать они не умеют, поэтому добраться до Инис Требса могут только при отливе, да и то после того, как сумеют найти безопасный путь по заливной песчаной косе. Но, добравшись наконец до города, они так измотаются, что никогда не смогут перебраться через каменные стены города. Обороняйте стены, — закончил Ланселот, — и вас не одолеют. Лодки могут поддержать нас с моря. Инис Требс никогда не падет!
— Верно! Верно! — подхватил король Бан, радуясь уверенности сына.
— Сколько у нас еды? — мрачно спросил Кулух.
Ланселот снисходительно глянул на него.
— Море, — весело сказал он, — полно рыбы. Это такие серебристые штучки, лорд Кулух, с хвостами и плавниками. Вы их ели, по-моему, не раз.
— Не замечал, — невозмутимо ответил Кулух. — Слишком был занят дракой с франками.
Тихий смех, похожий на ропот, пробежал по рядам воинов, собравшихся здесь. Не больше дюжины из них дрались вместе с нами на материке, но остальные были близкими друзьями принца Ланселота и только что на случай осады произведены в капитаны. Борс, двоюродный брат Ланселота, значился главенствующим воином Беноика и командиром дворцовой стражи. Он, по крайней мере, участвовал в нескольких стычках и снискал репутацию бойца. Сейчас Борс сидел развалясь и вытянув длинные ноги. В римской тунике, с черными, намасленными, как у Ланселота, волосами, он должен был выглядеть браво, но лицо его посерело от усталости.
— Сколько у нас копий? — спросил я.
До сих пор Ланселот словно и не замечал меня. Я знал, что принц не забыл нашей встречи два года назад, но он спокойно улыбнулся на мой вопрос.
— У нас на службе четыреста двадцать человек, и у каждого из них есть копье. Я все ясно объяснил?
Вернув ему любезную улыбку, я кивнул.
— Но копья ломаются, лорд принц, — настаивал я, — к тому же люди, защищающие стены, вынуждены метать свои копья, как дротики. Когда четыре сотни и двадцать копий будут брошены, что мы будем кидать потом?