– Да.

– Нелады с желудком, как я понимаю?

– Да.

– Я в затруднении. Мистер Кракенторп при мне похвалялся своим здоровьем, говорил, что собирается пережить чуть ли не все свое семейство. И отзывался о вас, доктор – вы уж извините меня…

– Да ради бога! Меня не очень трогает, что говорят про меня мои больные.

– Он называл вас пуганой квочкой. – Куимпер улыбнулся. – Сказал, что вы засыпали его вопросами не только о том, что он съел, но также кто готовил и подавал еду.

Улыбка сошла с лица доктора. Оно опять отвердело.

– Продолжайте.

– Выразился примерно так – «раскудахтался, словно решил, что меня отравили».

Наступило молчание.

– У вас в самом деле возникло такое подозрение?

Куимпер отозвался не сразу. Он встал и заходил по комнате. Потом резким движением повернулся к Краддоку.

– Что я на это должен сказать, черт возьми? По-вашему, врачу позволительно швыряться подобными обвинениями, не имея твердых доказательств?

– Просто хотелось бы знать, строго между нами, приходила вам в голову эта мысль?

– Старик Кракенторп обыкновенно живет, урезая себя во всем. Когда же в доме собирается семья, Эмма не скупится на угощенье. В итоге – острый приступ гастроэнтерита. Симптомы соответствовали такому диагнозу.

Краддок не отступал.

– Понятно. И на том вы успокоились? Ничто вас, скажем так, не озадачило?

– Ну, хорошо. Хорошо. Да, озадачило. Подпись, число. Теперь довольны?

– Скорее заинтригован, – сказал Краддок. – Какие же у вас возникли подозрения или опасения?

– Желудочные расстройства бывают, конечно, разные, но данное расстройство по определенным показателям больше соответствовало отравлению мышьяком, а не вульгарному гастроэнтериту. Учтите, симптомы очень схожи. Специалисты не мне чета ошибались, не распознав мышьякового отравления, в чем и расписывались недрогнувшей рукой, давая заключение.

– И каков же был результат ваших расспросов?

– Получалось, что мои подозрения совершенно напрасны. Мистер Кракенторп утверждал, что у него такие приступы случались и раньше, до того, как он начал наблюдаться у меня, и по той же самой причине. Всякий раз после того, как на стол подавали много тяжелой пищи.

– А это происходило, когда в дом съезжался народ? Члены семьи? Гости?

– Да. Звучало убедительно. Но откровенно говоря, Краддок, осадок на душе остался. Я не остановился перед тем, чтобы написать старому доктору Моррису. Он был моим старшим компаньоном и вскоре после того, как я пришел к нему, подал в отставку. Первоначально Кракенторп был его пациентом. Так вот, я спрашивал его относительно этих приступов у старика в то время, до меня.

– И какой получили ответ?

Куимпер хмыкнул.

– Получил щелчок по носу. Мне в достаточно прозрачных выражениях рекомендовали не быть болваном. Что ж, – он пожал плечами, – очевидно, я и впрямь вел себя, как болван.

– Не знаю. – Краддок помедлил в раздумье и решился говорить без обиняков. – Если уж откровенно, доктор, не секрет, что есть такие, для кого смерть Лютера Кракенторпа означала бы прямую и немалую выгоду. – Доктор кивнул головой. – Он, хоть и стар, но бодр и крепок. Доживет, глядишь, до девяноста с хвостиком?

– Свободно. Он только тем одним и занят, что заботится о себе, а организм у него могучий.

– А сыновья его и дочь между тем не становятся моложе, и стесненные обстоятельства становятся для них все более ощутимы.

– Вы только Эмму сюда не приплетайте. Она не отравительница. Приступы эти случаются, только когда приезжают другие, когда она с отцом одна, их не бывает.

«Элементарная предосторожность, если это она», – подумал инспектор, но благоразумно не заикнулся об этом вслух.

Он заговорил не сразу, тщательно подбирая слова:

– Согласитесь, – я, правда, не силен по этой части, – но если допустить, чисто гипотетически, что Кракенторпу все-таки дали мышьяк, то он очень счастливо отделался, не так ли?

– Вот здесь, – сказал врач, – вы затронули нечто не поддающееся объяснению. То обстоятельство, которое и побуждает меня признать вслед за стариком Моррисом, что я был болваном. Видите ли, мы здесь имеем не тот случай, когда мышьяк подкладывают регулярно и понемногу, а это и есть, с позволения сказать, классический случай, когда отравляют мышьяком. Кракенторп никогда не страдал никаким хроническим желудочным заболеванием. Вот почему эти внезапные острые приступы вызывают недоумение. А если естественными причинами их объяснить нельзя, то остается предположить, что отравитель каждый раз допускает промах, что, в свою очередь, противоречит здравому смыслу.

– То есть, иными словами, каждый раз не докладывает яду?

– Ну да. С другой стороны, организм у Кракенторпа крепкий, и то, что способно уложить другого, его не уложит. Всегда особенности конкретного организма вносят свои коррективы. Но для отравителя – если только он не отъявленный трус – логично было бы уже догадаться и увеличить дозу. Почему он до сих пор не догадался?.. Если, конечно, – прибавил он, – отравитель и в самом деле существует, что еще не факт. Возможно, все это с начала и до конца – плод моего воспаленного воображения.

– Непростая задачка, – согласился инспектор. – Уж очень одно с другим не вяжется.

2

– Инспектор Краддок!

Жаркий шепот заставил инспектора вздрогнуть от неожиданности. Он в этот миг только было собрался позвонить в парадную дверь. Из сумрака, опасливо озираясь, выступили Александр с неразлучным Стоддарт-Уэстом.

– Мы услышали вашу машину и хотели вас перехватить.

– Так зайдемте в дом.

Рука инспектора вновь потянулась к дверному колокольчику, но Александр, как привязчивый щенок, настойчиво дернул его за рукав.

– Мы нашли вещественное доказательство, – выдохнул он.

– Нашли улику, – подхватил Стоддарт-Уэст.

«Будь она неладна, эта Люси», – подумал беззлобно Краддок.

– Отлично, – уронил он без воодушевления. – Пошли в дом, поглядим, что вы добыли.

– Нет, – решительно возразил Александр. – Там обязательно помешают. Идемте в шорную. Мы вас проводим.