— Сволочи!
— Вам, белым, наверное, кажется, что это зверство, — скривившись, Красная Сосна покачал головой. — Однако это не так. Разорить селение врага — высшая доблесть! Убить мужчин — чтобы у врага не было силы, убить женщин — чтоб они не нарожали воинов, убить детей — чтоб из них не выросли мстители, которые в один прекрасный момент вот так же явятся в деревне врагов и убьют там всех!
Громов молча сплюнул: что ж, определенная логика в словах суб-лейтенанта имелась. Логика первобытного дикаря! Именно так первобытные люди и жили. Именно такие войны и вели. Именно так! На уничтожение! Все против всех. И не важно, ребенок ты или взрослый, враг не должен жить, враг не должен мстить, враг не должен размножаться.
Прекрасно понимая это (все ж таки историк!), молодой человек тем не менее спросил, почему это ямаси не взяли пленных?
— Им что, не нужны рабы? Деньги?
— Не так нужны, как нам, — дернув шеей, пояснил вождь. — Ямаси — дикие и держатся старых традиций. Нас же считают предателями, холуями белых, хоть мы долго воевали с англичанами и только потом заключили с ними взаимовыгодный союз, не утратив наших обычаев. Разве что многие поверили в Иисуса Христа… но не отринули и Великого Духа! Ямаси же — закоренелые язычники, жестокие дикари. Они обезглавили убитых, чтобы мы не смогли достойно их похоронить, а это очень важно!
— И что вы собираетесь делать?
— Что-нибудь придумаю, — Красная Сосна неожиданно улыбнулся. — Уже придумал! Мы похороним павших со всей подобающей честью. Увы, весь порох ямаси забрали с собой, остались лишь ядра. Во-он в той хижине, она использовалась как амбар. Сходите, отберите, какие подойдут.
— Да, конечно, — глядя на трупы, рассеянно кивнул Андрей.
— Подождите… — вождь жестом остановил его. — Я дам вам в помощь Синюю Молнию, он сообразителен и немного знает английский.
Обернувшись, суб-лейтенант что-то сказал на своем языке, и один из молодых воинов бросился вслед за Громовым.
— Лейтенант сказал — ты говоришь по-английски? — на полпути обернулся Андрей.
Воин — молодой, тощий, с разрисованной синей и красной красками грудью и решительным, но вполне юным лицом — учтиво склонил голову:
— Да, сэр. Говорю. Немного.
— Хорошо.
Пригнувшись, молодой человек вошел в амбар и сразу же увидел лежащие в больших плетеных корзинах ядра, большинство которых годились лишь для фальконета, однако попались на глаза и несколько двенадцатифунтовых, одно из которых Громов и вытащил, показал индейцу:
— Вот такие отбирай, складывай.
— Только железные? — тут же переспросил юноша.
— Каменные тоже. Ну и… Вообще-то это не простое железо — чугун.
Андрей неожиданно для себя улыбнулся: а парень-то и вправду оказался сообразительным, и даже чем-то напоминал Громову незабвенного Саланко, молодого вождя одного из маскогских племен, друга, с которым когда-то — не так уж давно — делил каторгу, а затем — и воинскую славу. Эх, Саланко, Саланко… вот бы кого встретить!
— Маскоги — ваши друзья или враги? — положив ядро в пустую корзину, тихо спросил Громов.
— По-разному, — в голосе молодого воина сквозило безразличие. — Когда как. Но это давно было. Сейчас они близ Чарльз Тауна живут, к нам не лезут. Некоторые. А некоторые — давно ушли во Флориду или дальше еще, на закат солнца, к берегам большой и широкой реки.
— А в этих местах их нет?
— Нет. Здесь мы… и ямаси. Которые тоже много куда уходили и вот снова явились на нашу землю!
— Понятно… Вон ту корзину проверь, — Андрей указал рукой и продолжил расспросы: — А у самого моря, вниз по Саванне-реке, какое племя живет?
— Ямаси живут, — подумав, ответил индеец. — Уходили, потом вернулись. Но это не те ямаси, которые дикие. Эти, что на побережье Большой Воды, с белыми дружат… как и мы.
— А вы все равно друг друга на дух не переносите, ведь так?
Громов усмехнулся и, тщательно осмотрев очередное ядро, аккуратно положил его в корзину.
— Ямаси всегда нашими врагами были! — гордо ответил Синяя Молния. — Они — подлые предатели, гнусные убийцы и твари. На словах — помогают белым, однако при случае не прочь напасть на их селения.
Андрей удивился:
— Что же, в Чарльз Тауне об этом не знают?
— А кто расскажет? Ямаси убивают всех! И как делают — потом оставят на пепелище кисеты маскогов или чероки, даже томагавки — вроде бы кто-то случайно обронил, хотя… Можно ли случайно обронить оружие?
— Понимаю, — кивнул молодой человек. — По узорам, по украшениям, по резьбе запросто можно определить, чей это кисет или томагавк — маскогов, чероки или ямаси.
— Да, можно, — юный индеец вытащил очередное ядро. — Смотрите-ка, сэр, трещина! Берем?
— Возьмем — для картечи сойдет. А ты очень хорошо говоришь!
Юноша довольно улыбнулся — не так уж кусабо и скрывали свои чувства, особенно молодежь.
— Красная Сосна учил меня!
— Сам вождь?
— Он мой брат!
— Ах, вон оно что… — перебирая оставшиеся ядра, протянул Громов. — А почему у тебя такое имя — Синяя Молния?
— Просто три года назад, когда мне было тринадцать и я собирался стать воином, мне явился дух — Синяя Молния. Видение, понимаете? Хотя белым и не нужно этого понимать, а нам — кусабо, маскогам, чероки… даже ямаси — нужно! Никак нельзя без духа, никак.
— Но ты же веришь в Иисуса Христа! — Андрей кивнул на серебряный крестик, висевший на тонкой шее подростка.
— Верю, — искренне кивнул юноша. — Но и без духа — никак. Он не всем является, далеко не всем… а мне вот явился!
Последнюю часть фразы юный воин произнес с непостижимой гордостью, почти выкрикнул.
Громов поспешно спрятал улыбку — это вранье, что индейцы не любят хвастать и похваляться. Любят, да еще как!
— Я помню все, как сейчас!
Судя по лицу Синей Молнии, ему было приятно вспомнить сей волнующий в жизни каждого индейца момент — обретение духа-покровителя — важное и деликатнейшее событие, которым никто, конечно же, не делился с чужаками, но вот этот парень почему-то счел нужным все рассказать… видать, просто больше некому было — и так все в племени знали и наверняка во всех подробностях.
— Я ждал своего видения, давно, с самого детства, — с гордостью промолвил парень. — И знал, что оно не приходит само, просто так. Нет, тут уж нужно постараться — три дня я ничего не ел, бродил один в джунглях, колючками расцарапал себе в кровь грудь, ноги и руки… Шел, не глядя, не знаю, куда, едва не утонул в болоте — выбрался из трясины из последних сил… И тут увидел его! Это было уже на четвертый день. Ударил гром, что-то сверкнуло в небе… но я-то знал, что это была не простая молния, а Он! Мой дух! Он явился ко мне, явился… Мало того! На пути домой я увидел еще одного духа — на этот раз в виде Желтой Совы! Желтой, понимаете!