Но при этом я лежала на лужайке перед домом! Я помню, что видела осколки стекла и обломки покрашенного желтой краской дерева из разбитого окна моей спальни, а потом лишилась чувств от боли.
Джордж лишь один раз пришел навестить меня в больнице. Когда мои родители отвернулись, он зловеще ухмыльнулся и, наклонившись к моей койке, сказал: «Что, получила, Хестер?» И больше ничего.
У меня были сломаны нога и ключица. Домой меня отпустили только через три недели. К тому времени Джордж нанялся в торговый флот, и мои родители знали, что в том есть и моя вина. С тех пор их отношение ко мне изменилось. Джордж был зеницей семейного ока, если ты понимаешь, о чем я. Они знали, что в его уходе каким-то непонятным образом виновата я. Я получила от Джорджа письмо, скорее, записку, в которой он предупреждал меня, чтобы я «больше никогда так не делала», что есть вещи и похуже, чем падение из окна!
— И ты действительно никогда… э… больше так не делала?
— Нет, с тех пор ни разу так и не осмелилась. Есть вещи и похуже, дорогой, чем когда тебя заставляют выйти через окно! А если Джордж до сих пор меня ненавидит… Но мне часто хотелось сделать так еще раз. Ты знаешь, что у Джорджа двое детей?
— Да, — кивнул я, — я слышал, как мама про них говорила. Джо и Дорин?
— Верно, — подтвердила тетушка. — Вряд ли их теперь можно назвать детьми, но я думаю о них именно так. Твоим двоюродным брату и сестре сейчас лет по двадцать с небольшим. Как-то раз, много лет назад, мне написала жена Джорджа. Понятия не имею, где она взяла мой адрес. Полагаю, она писала без ведома Джорджа. В письме говорилось, что она очень сожалеет о «семейных проблемах», и к нему прилагались фотографии детей. Прекрасные ребятишки. Возможно, есть и другие дети, а может, и внуки.
— Вряд ли, — сказал я. — Думаю, я бы об этом знал. Мои родители до сих пор весьма скрытны, но об этом я бы узнал наверняка. Скажи лучше, почему вы не общаетесь с мамой? Она никогда о тебе ничего не говорит, а ведь все-таки ты ее сестра.
— Твоя мать на два года младше нас с Джорджем, — сообщила тетя. — Когда ей было тринадцать, она уехала к дедушке с бабушкой на юг. Видишь ли, сестренка была очень способной девочкой. Джордж был немного туповат, я была достаточно умна, но она была настоящей умницей. Родители отправили сестренку к бабушке, где она могла ходить в достойную ее способностей школу. С тех пор она так там и осталась. Наши пути просто разошлись…
Имей в виду, мы никогда не были настолько близки, насколько могут быть близки сестры. Так или иначе, мы не встречались с ней до тех пор, пока она не вышла замуж и не переехала сюда. К тому времени Джордж, вероятно, написал ей и кое о чем рассказал. Не знаю, о чем именно, но… В любом случае, никаких проблем между нами не возникло, поскольку я уже работала и у меня была собственная квартира.
Шли годы, с сестрой мы почти не виделись. У нее подрастал сын — ты, дорогой, а я сошлась с компанией спиритов, и у меня впервые в жизни появились настоящие друзья. Собственно, вот и все. Мое увлечение спиритизмом, разные мои прочие привычки, не вписывавшиеся в общепринятые нормы, нечто непонятное, что я сделала с Джорджем… в общем, из-за всего этого мы стали чужими друг другу. Понимаешь?
Я кивнул. Мне было ее жаль, но, конечно, я не мог ей этого сказать. Вместо этого я лишь неловко хмыкнул и пожал плечами.
— Кто вообще нуждается в обществе других?
Она ошеломленно уставилась на меня.
— Все мы, дорогой!
Некоторое время тетя Хестер молчала, глядя на огонь.
— Пойду приготовлю чай, — неожиданно сказала она, глядя на меня с хорошо знакомой улыбкой. — Или лучше какао?
— Какао! — Я машинально рассмеялся, радуясь смене темы нашего разговора.
Она ушла в кухню, а я закурил сигарету и огляделся вокруг. Взгляд мой упал на листы бумаги, оставленные на столике тетей, и я сразу же увидел, что многие ее заметки представляют собой выписки из экзотических книг. Проглядев отрывок, который она мне читала, я взял другой лист, и мое внимание тут же привлекли три цитаты из Библии:
«Не обращайтесь к вызывающим мертвых, и к волшебникам не ходите, и не доводите себя до осквернения от них» (Левит 19:31).
«Тогда Саул сказал слугам своим: сыщите мне женщину, волшебницу, и я пойду к ней и спрошу ее. И отвечали ему слуги его: здесь в Аэндоре есть женщина волшебница» (1-я Царств 28:7).
«А из занимавшихся чародейством довольно многие, собрав книги свои, сожгли перед всеми» (Деяния 19:19).
Третий лист содержал цитату из «Христианина сегодня»:
«Занятия, подобные этим, означают проникновение в демонические круги, и у людей, которых привело к посещению так называемых «спиритических сеансов» простое любопытство, подозрение и скептицизм нередко сменяются истерической одержимостью. То, о чем я говорю, весьма серьезно, и я лишь один из многих, кто предостерегает от любых контактов с «духовными силами» и им подобными, ибо одержимость демонами, которая сама по себе есть невыразимое зло, может привести к ужасающим последствиям».
Наконец, прежде чем вернулась тетя Хестер с дымящимся кувшином какао и двумя чашками, я прочитал еще одну из ее выписок, на этот раз снова из «Заметок о Некрономиконе» Фири:
«Да, я узнал, как при наличии знаний и достаточной силы духа можно управлять перемещениями своей сущности в любых существ и людей — даже из могильного холода или из-за дверей каменной гробницы…»
Над последним отрывком я продолжал размышлять час спустя, идя по вечерним улицам Хардена к дому моего друга.
Три дня спустя, когда, как мы и договаривались, я снова пришел в коттедж моей тети в старинном Касл-Илдене, она уже ждала у меня у ворот. Быстро затащив меня внутрь, она усадила меня в кресло, села напротив и сжала руки на коленях, словно взволнованная юная девушка.
— Питер, дорогой, у меня появилась идея — столь простая, что даже удивительно, как я не подумала об этом раньше.
— Идея? Что ты имеешь в виду, тетя Хестер? Что за идея? Она как-то касается меня?
— Да, я предпочла бы, чтобы это был ты, а не кто-то другой. В конце концов, ты уже знаешь мою историю…
Я нахмурился, ощутив тень мрачного предчувствия. Слова ее звучали пока что достаточно невинно, и, казалось, не было никаких причин для беспокойства, но…
— Историю? — наконец переспросил я. — Хочешь сказать, что твоя идея имеет какое-то отношение к… дяде Джорджу?
— Да, именно так! — ответила она. — О, дорогой, я могу их увидеть, всего на пару мгновений, но я могу увидеть моих племянника и племянницу. Ты мне поможешь? Я знаю, что поможешь.
Мрачное предчувствие усилилось, становясь все более реальным.
— Помочь тебе? Так ты хочешь… — Я замолчал, а затем заговорил снова, окончательно поняв, к чему она клонит: — Но разве ты не говорила, что это слишком опасно? В последний раз ты…