— Ваше Императорское Величество? — спросил слегка встревоженный Павел Ильич.
— Да, да. Так вот. Важнейшим побочным эффектом преклонения перед всем французским и английским, а с недавних пор и германским стал синдром тотального чужедомства, который никак и ничем не вытравить из нашего народа, кроме как Большой войной, густо смешанной с пропагандой. Нам нужно показать просвещенной части нашего общества в самых ярких красках, что пришел тот момент, когда все русское стало намного лучше французского, британского и германского, не говоря уже о всяких там австрийцах и итальянцах. Преклонение перед Западом нужно ликвидировать. Но не только словами, а и делом. Кроме того, перед нами стоит объективная задача проявки наших врагов, ведь тот же Туманный Альбион редко открыто позиционирует себя врагом. Он всегда действует исподтишка. Поэтому нужно создать условия, в которых этот вековой враг проявит себя в самом натуральном виде.
— Вы хотите положить ради формирования образа врага несколько сотен тысяч человек?
— И даже больше, — усмехнулся Александр. — Но не для того, чтобы сформировать образ врага, а для того, чтобы привить нашим соотечественникам уважение и любовь ко всему отечественному. К тому, чтобы они искренне воспринимали Россию как свою Родину, которой им и хочется и можется гордиться. И так, чтобы переубедить их в этом не мог никто, особенно говоруны из числа образованной братии. Поймите, Павел Ильич, мы с вами имеем дело с очень застарелой болезнью, которая не раз нам очень сильно портила жизнь и не раз повторит свой «подвиг», если мы ее не вытравим.
— Болезни? Что же это за болезнь такая страшная? — недоверчиво произнес Плотников.
— Вы, в связи со своим профилем, в курсе, что страсть чиновничьего люда к личным «гешефтикам» неистребима. Ее можно только остудить, но никак не пресечь в корне. А теперь сложите два плюс два.
— В каком смысле? — слегка смутился Плотников.
— В прямом. О чем мы говорили? — улыбнулся Александр. — Мы говорили о том, что в России у многих образованных людей традиционной модой является чужедомство, то есть почитание и превозношение всего иностранного несмотря ни на что. Наверное, пословицу про отсутствие пророка в своем Отечестве вы слышали не раз. В чиновничьем люде это приводит к тому, что «товарищи» начинают воспринимать Россию как средство обогащения, дабы потом приобщиться к «европейским ценностям и культуре». А это очень плохо. Я бы даже сказал — чрезвычайно плохо.
Плотников молча повернулся и посмотрел в окно.
— Вы не согласны?
— Нет, отчего же. Вполне согласен. Признаться, я никогда не смотрел на этот вопрос в таком ключе и не понимал многих проворовавшихся чиновников. На что они надеялись?
— На то, что потом смогут вкусить красивой жизни в Париже или Лондоне. Сколько наших аристократов и крупных чиновников уезжало за пределы Отечества, отслужив свое? И жили там на широкую ногу. А с каких средств? Вы в курсе проверок, учиненных по итогам Крымской войны?
— Конечно, — кивнул Плотников. — Как и в курсе того, сколько голов полетело постфактум за преступления перед царем, народом и Отечеством. Перед простыми солдатами и моряками. Вы не забыли и не пропустили даже такие мелочи, как поставки сапог с картонными подметками и гнилого леса для ремонта кораблей. Одних бывших интендантов разных мастей почитай сотни три пошло под трибунал. Помню едва удержавшиеся под контролем волнения ветеранов, которые, несмотря на все предпринимаемые усилия, спалили несколько домов этих негодяев. Вместе с семьями.
— И книгу «Первая мировая война», наверное, тоже видели?
— Безусловно. Хотя название несколько неожиданное, конечно, — задумчиво кивнул Плотников.
— Почему неожиданное? Война шла не только в Крыму, но и по многим театрам боевых действий. В Европе, в Азии…
— Да, это так. Но все же, — пожал он плечами, — как-то непривычно. И потом, слишком жесткими и хлесткими там были факты. Слишком честными и циничными оказались выводы. С фотографиями, картами, обширными техническими и историческими справками, данными в контексте происходящего. Мне достоверно известно, что в Букингемском дворце после выхода этой книги был натуральный скандал. Ее Королевское Величество… — Плотников запнулся.
— Не стесняйтесь, — улыбнулся Император.
— Она билась в истерике. Впервые в жизни. Ярость ее просто переполняла. Мне кажется, этой книгой вы наступили англичанам разом на все их мозоли. Зачем?
— Как зачем? Чтобы болело, — зло усмехнулся Александр. — Да и потом, это часть информационной войны. Большой информационной войны, которая продолжается уже не первое столетие. И именно по этой причине сейчас в Главном управлении пропаганды заканчивают создавать книгу под названием «Вторая мировая война», в которой будут ярко и дотошно описаны события, связанные с серией военных кампаний 1871–1872 годов, а также показаны военные кампании второй половины шестидесятых годов как ее подготовка. Включая попытку государственного переворота в Санкт-Петербурге, которую теперь мы без стеснения покажем как яркий провал Foreign Office и свяжем его с резней Габсбургов в Вене.
— Это ведь очень тонкая тема, — прямо смотря Александру в глаза, сказал Плотников. — Не боитесь?
— Чего? Что материалы будут поданы таким образом, что любой более-менее разумный читатель сделает сам правильные выводы? — снова усмехнулся Александр. — Поручик Ржевский — бессменный автор подобных наглых и сводящих зубы текстов, вполне сможет себе позволить такую тонкую игру. Кроме того, никто явно этого говорить не станет, так что формально никакого основания придраться не будет при всем желании.
— И когда вы собираетесь выпустить эту книгу?
— Под занавес войны в Югославии. Как и первую, сразу на всех европейских языках и приличным тиражом. Постараемся на славу. А учитывая, что этот замечательный справочник, насыщенный подробными картами, схемами, фотографиями и описаниями, будет продаваться намного ниже себестоимости, то вопрос его популярности решен. Даже если книгу попытаются запретить. Впрочем, с «Первой мировой войной» все обошлось.
— Хм… — в этот раз усмехнулся уже Плотников. — Мне бы вашу уверенность. Почему, собственно, эту книгу не запретят в NATO?
— Потому что, если убрать все формальности, она невыгодна только Британской империи. Для остальных она будет выглядеть как несколько утрированное, но очень подробное исследование всей череды кампаний. Наш агент «Щит и меч» ее вообще преподнесет Фридриху как замечательное доказательство провала Отто фон Бисмарка и его политики. Итальянцы тоже сильно возмущаться не будут, потому что Гарибальди умер, а его наследник должен показать, что он лучше, и подобная книга позволит ему вести риторику в контексте «работы над ошибками». Кроме того, у нас и там, как вы знаете, есть свои рычаги. В любом случае я уверен, что, несмотря на все потуги Лондона, книгу в Европе читать будут, даже если в отдельных странах на нее введут запрет. Это не считая того, что мы можем заказать ряду наших журналистов написать аналитические записки на базе этой книги…