А ведь мне уже доводилось иметь дело с обладателями подобных голосов.
— Твою мать, — пробормотал я.
— Это Констанция, — сообщили динамики. — Констанция Бушнелл. Уверена, вы меня помните.
Я посмотрел на Молли, которая покачала головой. Сара выглядела напуганной и сбитой с толку, но, поймав мой взгляд, тоже покачала головой:
— Возможно, вы также помните меня как Друлинду, — продолжил голос. И вдруг начал петь «С днем рожденья». Мелодия была совсем другая, но слова те же.
Глаза Сары расширились.
— Друлинда?
— Что еще за Друлинда? — спросил я.
Сара покачала головой.
— Один из наших персонажей. Но та, кто ее отыгрывает, сбежала из дома или что-то вроде этого.
— И ты не узнала ее настоящее имя?
Сара виновато посмотрела на меня:
— Ну, я никогда особо с ней не общалась. Она была не слишком, ну, знаешь, популярной.
— Ну да, — сказал я. — Расскажи, что тебе о ней известно.
Она покачала головой:
— Ну-у… Около пяти футов четырех дюймов, такая… обыкновенная. Короче, не страшная, но и не симпатичная. Может, немного толстовата.
— Я не о том. — Я вздохнул. — О чем-то важном. Над ней смеялись?
— Некоторые, — ответила Сара. — Мне это никогда не нравилось, но…
— Вот дерьмо. — Я посмотрел на Молли и сказал: — Код «Кэрри». У нас неприятности.
Ужасная, скрипящая песня закончилась.
— Уже год как я покинула вас, — сообщила Друлинда. — Год как поняла, за чем вы, ничтожества, гоняетесь. И я решила сделать себе подарок. — Жуткая пауза. — Вас. Всех вас.
— Какой код? — переспросила Молли.
Я тряхнул головой:
— Сара, ты знаешь, где расположена система оповещения?
— Да, — ответила Сара. — В администрации. Прямо рядом с…
— Комнатой охраны. — Я снова вздохнул.
Друлинда тем временем продолжала:
— Выходы заблокированы и под наблюдением. Но не стесняйтесь, бегите к ним. Ваш вкус заметно улучшается, если предварительно вас тщательно напугать. Я так жду вашей реакции на новую меня!
На этом система оповещения отключилась, но секунду спустя начала транслировать музыку — «Только ты» группы «Плэттерс».
— Молли, — прошипел я, неожиданно осознав опасность. — Прикрой нас, сейчас же.
Она моргнула, затем кивнула, наклонила голову, сосредоточенно нахмурившись и скрестив руки на груди. Я ощутил, как она собирает энергию и высвобождает ее словом. На долю секунды воздух замерцал, словно мельчайшая алмазная пыль.
Под вуалью было на несколько градусов холоднее, а мир снаружи казался еще сумрачней. Я чувствовал изящный рисунок заклятия вокруг нас и знал, что снаружи мы невидимы — при условии, что Молли не ошиблась. Вуали — одна из сильных сторон моей ученицы, и я доверил ее таланту наши жизни.
Секунду или две спустя раздался шорох, и в тенях что-то замелькало. В двадцати футах от нас движение резко прекратилось, и я ощутил присутствие вампира Черной Коллегии.
Друлинда — по крайней мере я решил, что это она — была одета в темные джинсы, красный вязаный свитер и длинный черный кожаный плащ. Если в жизни она и испытывала проблемы с весом, смерть об этом позаботилась. Друлинда казалась впалой и сморщенной, иссохшей и костлявой, словно несвежий труп, каковым она, собственно, и являлась. В отличие от более старых вампиров клана на голове у нее сохранились волосы, хотя их явно давно не мыли и не укладывали. Большинство вампиров Черной Коллегии, с которыми я сталкивался, не слишком заботились о состоянии своего тела. Полагаю, после того как увидишь собственное гниение, о прочих мелочах можно не беспокоиться.
И в отличие от старых вампиров она воняла. Это был не легкий могильный душок — нет, она смердела, как труп годичной давности, в котором еще остались сочные части, который еще не полностью предался земле. Одного этого оказалось достаточно, чтобы к горлу подкатила тошнота — а ведь я провел целый день, выслеживая и уничтожая илистого голема.
Секунду она стояла, пока «Плэттерс» распевали первый куплет, и оглядывалась. Она что-то почувствовала, но не могла понять, что именно. Вампирша медленно поворачивалась, шевеля губами в такт музыке, и тут из темноты вышли еще две твари, не такие проворные, как Друлинда.
Это были свежеобращенные вампиры — настолько свежие, что на мгновение я принял их за людей. Оба одеты в коричневую униформу, как у Реймонда. Оба перепачканы кровью, и у обоих не хватает узких полосок плоти по бокам шеи — если точнее, над яремной веной и сонной артерией. Они двигались скованно, их конечности слегка подергивались, словно сопротивляясь трупному окоченению.
— Что это? — промямлил один из них. Его голос был хриплым, но не казался ужасной пародией, как голос Друлинды.
Мелькнула рука Друлинды — она двигалась с удивительной скоростью. Новорожденный вампир также отреагировал с нечеловеческой быстротой, однако все же недостаточно быстро, и удар сбил его с ног. Выбитые зубы рассыпались, словно монетки из оброненного кошелька.
— Будешь говорить, когда я разрешу, — проскрипела Друлинда. — Подашь голос еще раз, и я порву тебя на части и брошу в озеро Мичиган. Проведешь на дне целую вечность, без рук, без ног, без света и без крови.
Вампир, чей нос сплющился почти в лепешку, невозмутимо поднялся, словно случайно поскользнулся. Кивнул, дергано и раболепно.
Кожистые губы Друлинды растянулись, обнажив желтые зубы в пятнах свернувшейся коричневатой крови. Затем она развернулась и сорвалась с места, ее шаги легко зашелестели по плиткам пола. Через пару секунд вампирша уже скрылась за углом, направляясь к бистро. Два бывших охранника припустили за ней, пусть и намного медленнее.
— Дерьмо, — прошептал я, когда они исчезли из виду. — Черт, черт, черт.
— Что это было, Гарри? — спросила Молли.
— Вампиры Черной Коллегии, — ответил я, стараясь не делать глубоких вдохов. Зловоние ослабло, но окончательно не исчезло. — Одни из самых быстрых, сильных и подлых тварей.
— Вампиры? — недоверчиво прошипела Сара. Выглядела она не ахти. Лицо девушки приобрело зеленоватый оттенок. — Нет, это… нет, нет, нет… — Она замолчала, и ее вырвало. Я с трудом удержался, чтобы не составить ей компанию. Молли было легче, вся ее концентрация уходила на поддержание вуали, однако я видел, как и она сглотнула.
— Ладно, Молли, — тихо произнес я. — Слушай.
Она кивнула.
— Вампиры Черной Коллегии, — сказал я. — Те, о ком книга Стокера не упоминает. Все их слабости — солнечный свет, чеснок, святая вода, символы веры. Помнишь?
Она кивнула:
— Да.