— Туше, — признала Люччо. — Но ему это удалось лишь потому, что мы были чересчур самонадеянными. Так или иначе, не лезь на рожон.
— Буду стараться, — пообещал я.
Повисло неловкое молчание, потом Анастасия спросила:
— Как ты, Гарри?
— Весь в делах, — ответил я. Она уже извинилась, или что-то вроде того, за то, что столь стремительно исчезла из моей личной жизни. Она, впрочем, никогда и не намеревалась играть в ней ведущую роль. Вокруг событий прошлого года бушевало настоящее эмоциональное цунами, и я-то как раз не слишком сильно от этого пострадал. — А ты?
— Вся в делах. — Немного помолчав, она продолжила: — Я знаю, что с этим покончено. Но я рада, что мы были вместе. Это делало меня счастливой. Порой мне…
«…этого не хватает», — мысленно договорил я, ощутив комок в горле.
— Нет ничего плохого в счастье.
— Конечно. Когда оно настоящее. — Голос ее смягчился. — Будь осторожен, Гарри. Пожалуйста.
— Буду, — сказал я.
Я начал искать ответы на свои вопросы у представителей сверхъестественного мира, и в общем-то безрезультатно. У Маленького Народца абсолютно ничего для меня не было, а ведь обычно на них можно рассчитывать. У них слишком короткая память на подробности, и даже про те смерти, которые произошли слишком давно, чтобы это мне что-нибудь дало, я услышал лишь нечто противоречивое и бессвязное.
Несколько ночей я ментально обшаривал город при помощи модели Чикаго в своем подвале — и не получил ничего, кроме головной боли.
Я обзвонил Паранет — это организация тех, кто наделен весьма скромным магическим даром, а потому зачастую становится жертвой более сильных сверхъестественных существ. Теперь они сотрудничали, делясь информацией, обмениваясь действенными методиками, — словом, компенсировали недостаток магических силенок за счет взаимной поддержки при работе в команде. У них тоже ничего для меня не оказалось.
Заглянул и в паб Мак-Энелли, центр сверхъестественной общественной жизни, и задал кучу вопросов. Ответов не было ни у кого. Тогда я взялся за свое окружение, начав с тех, кто, по моему мнению, мог в принципе дать какую-то информацию. Я методично проработал весь список, вычеркивая имена, и теперь оставался только выборочный опрос людей на улицах.
Бывают такие дни, когда я не очень-то чувствую себя чародеем. Или детективом. Или детективом-чародеем.
Для обычных частных детективов такие дни в порядке вещей — выслеживать, вынюхивать и выкапывать информацию и в итоге не находить ничегошеньки. У меня такие дни случаются реже, чем у большинства, благодаря моим способностям у меня больше вариантов — но иногда и я терплю крах.
И самое поганое, что в ближайшее время могут появиться еще жертвы.
Через четыре дня я выяснил лишь одно — ни о какой черной магии в Чикаго никто не знает. Обнаружились только ее остаточные незначительные следы, не столь сильные, чтобы представлять какую-либо опасность (для такого ничтожного, по сути, безвредного злого умысла страж Рамирес придумал термин «тусклая магия»). Имелись также и обычные следы тусклой магии, каковую вполне способен неосознанно, под влиянием темных эмоций, творить тот, кто даже и не подозревает, что обладает магическим даром.
Короче, результат нулевой.
Хорошо хоть у Мёрфи что-то продвинулось.
Иногда упорный труд продуктивнее магии.
Пару лет назад злосчастное влияние Сатурна на Мёрфи несколько усилилось вроде как по моей вине — понижение в должности и все такое, и сейчас ей приходится довольствоваться старым «харлеем». По каким-то причинам она не хотела ездить на мотоцикле, так что оставалась моя машина, всегда (ну или почти всегда) надежный Голубой Жучок, старенький «фольксваген-жук», побывавший со мной в тысяче передряг. Ему не раз приходилось несладко, но он решительно рвался к новым битвам, даже если эта битва — всего-навсего езда без особой гонки и на не слишком большое расстояние.
(Вот только не надо ничего говорить. Он за это уже поплатился.)
Я остановился у белого домика Мёрфи с маленьким розарием, опустил стекло с пассажирской стороны.
— Давай действуй, как эти «Придурки из Хаззарда», [26] — сказал я. — Дверцу заклинило.
Мёрфи глянула на меня с подозрением. Попробовала открыть дверцу. Та открылась без всяких усилий. Самодовольно ухмыляясь, Мёрфи устроилась на пассажирском сиденье и хлопнула дверцей.
— Работа в полиции сделала тебя циничной, — заметил я.
— Если желаешь пялиться на мой зад, тебе надо для этого хорошенько постараться, как и всем прочим, Гарри.
Я фыркнул и завел машину.
— Куда направляемся?
— Никуда, пока не пристегнешься, — заявила она, застегивая ремень безопасности.
— Это моя машина, — сказал я.
— Нет, это закон. Привлечь тебя к судебной ответственности? Запросто.
Я поразмыслил, что хуже. Мёрфи одарила меня коповским взглядом и вытащила из кармана шариковую ручку.
Я пристегнулся.
Мёрфи лучезарно улыбнулась:
— Спрингфилд. Езжай по И-55.
— Вроде бы это не в твоей юрисдикции, — пробурчал я.
— Если бы мы что-то расследовали, тогда да. Мы едем на ярмарку, — сообщила Мёрфи.
Я с подозрением покосился на нее:
— На свидание, что ли?
— Конечно, если кто-нибудь спросит, — заявила она. И добавила: — Вполне подходящее прикрытие.
— Точно, — кивнул я. Ее щеки чуть порозовели. На этом разговор иссяк.
Я выехал на шоссе, что всегда выглядит забавно на машине, созданной, чтобы гонять по автобану на безумной скорости сто километров в час, и спросил Мёрфи:
— Спрингфилд?
— Ярмарка, — сказала она. — Вот что было общим знаменателем.
Я нахмурился, припоминая даты.
— Эта ярмарка сколько длится? Десять дней?
Мёрфи кивнула:
— Сегодня вечером закрытие.
— Но ведь первая пара погибла двенадцать дней назад.
— Они оба были волонтерами, помогали там все устраивать до открытия. — Мёрфи уперлась пяткой в сиденье и, отвернувшись, хмуро смотрела в окно. — Я обнаружила в квартире второй пары билеты на скибол и дурацкую мягкую игрушку. А Бардалаков остановили за превышение скорости на шоссе И-55, в пяти минутах езды от Спрингфилда и за пределами Чикаго.
— Значит, они вполне могли отправиться на ярмарку, — сказал я. — Или, может, на машине катались, или еще чего.
Мёрфи пожала плечами:
— Все может быть. Но если считать, что это совпадение, это нам ничего не даст и ответа мы не получим. Если же предположить какую-то связь, у нас появится зацепка.