– Лексли, я благодарна вам за поддержку и сочувствие, правда, – рука Мирны мягко легла на тяжелую боевую перчатку солдата. – У меня НЕТ выбора, – повторила она настойчиво.
– Зато у меня он всегда есть! – угрюмо буркнул Лексли. Мирна вопросительно вскинула глаза на расстроенного Кота.
– Миледи, – коротко кивнул, ничего не объясняя, сержант Мирне и послал свою лошадь вперед.
Первые признаки беды встретились отряду уже на четвертый день пути. Путники пересекли границу Горных княжеств и начали подъем вверх. Навстречу отряду из-за камней поднялись несколько горцев. Они охраняли границу зараженной местности, не позволяя жителям и случайным путникам пересекать опасную территорию. После короткого расспроса Мирна рассталась с Воронами и большинством монахов ордена Стражей спокойствия, так как прямым ходом переходила «с рук на руки» под опеку горцев, которые давно ждали ее с надеждой и нетерпением, и гарантировали Мирне абсолютную безопасность на своей территории. По распоряжению епископа, несколько Стражей оставались в качестве наблюдателей и охранников при Мирне до момента, пока она не закончит свою миссию по борьбе с эпидемией. Уже с новыми проводниками Мирна целенаправленно двинулась во владения небезызвестного князя Ная – очаг болезни находился в его провинции.
– Дальше вам нельзя, – тоном, не терпящим возражение, произнесла Мирна, обращаясь к своим спутникам. – Я пойду в селение одна.
– Миледи…
– Мне там никто и ничто не угрожает! – отрезала Мирна. И уже мягко добавила: – Лексли, я не хочу, чтобы тут появились свежие могилы.
Она кивнула в сторону сельского кладбища, сплошь усеянного холмиками камней, уложенных над свежевырытыми могилами. Печальное и тревожное зрелище наполнило сердце Мирны болью. В который раз она подумала о сыне, скрывающемся где-то в лесах. Хорошо бы обнять родные плечи, потрепать рукой по вихрастой голове, заглянуть в темные глаза цвета спелой вишни. А может, и получить поддержку – похоже, сын становится неплохим целителем. Вот бы мы с ним… Мирна одернула себя на этом. Хватит мечтать.
Хватит волноваться.
Эмоции будут отвлекать, а работа предстоит тяжелая. Если Лексли прав, а Мирна почти не сомневалась в этом, то бороться придется не столько против болезни, сколько против магии. А это уже совсем серьезно. Тем более, что у нее нет права на ошибку. И кому-то это слишком хорошо известно. Что ж, придется применить все свои знания и мастерство. Не впервой.
– Прощайте. Я буду присылать вам голубя с вестями. Ни при каких обстоятельствах не появляйтесь в селении, пока я не позову.
– Слушаюсь, миледи, – Лексли склонил голову в знак понимания.
– Лексли, и вот еще что. Вы помните, как называл меня мой муж?
Сержант молча кивнул.
– Хорошо. Не забудьте об этом, когда будете читать мое послание.
– Бог в помощь, миледи. Я… – замялся Лексли.
– Я знаю, – пришла на помощь Мирна. – Не надо ничего говорить… И позаботьтесь о моем сыне. Узнайте, наконец, где он и что с ним!
Она повернулась и уверенной походкой двинулась по дороге к селению. Извилистая горная дорога иногда скрывала из виду хрупкую фигурку целительницы, потом вдруг полностью показывала ее. Вот Мирна миновала дорожную арку. Оглянувшись назад, она поставила клеть с почтовыми птицами на пыльную дорогу, взмахнула на прощание рукой и скрылась за оградой.
Лексли в отчаянии опустил голову, чтобы скрыть навернувшиеся на глаза слезы. Он стоял на пыльной дороге, сжимая и разжимая кулаки, пытаясь обрести какое-то подобие душевного равновесия. Сзади послышались легкие шаги. Тонкая ладошка скользнула в огромную лапищу солдата. Лексли с надеждой обернулся, встретив ясный, внимательный взгляд огромных сапфировых глаз.
– Она справится, Лексли. Будь уверен.
– Я справлюсь! – уже который раз как заклинание твердила себе Мирна. – У меня получится!
Пока ей это удавалось. За время короткого осмотра больных, Мирна выяснила характер болезни и определила способы лечения. В котлах, подвешенных прямо на улице на кострах, варились настои трав. Стоящие на ногах жители деревни, постоянно поили лекарством своих заболевших соплеменников. Целительница по очереди переходила от одного больного к другому. Сначала, как обычно, ей надо установить связь с заболевшим. Для этого необязательно даже касаться человека. Мирне обыкновенно было достаточно просто побыть с ним в одной комнате. Но не в этот раз. Потолок и стены жилищ как будто давили на нее, путали в голове мысли, сбивали с толку. Сознание затуманивалось, постоянно хотелось спать. Из углов комнат слышались посторонние шорохи и звуки. Как сырые клубы тумана, выползали из щелей воздушные потоки, насыщенные темной энергией, отбирая у целительницы ее живительную силу, цепляясь за обрывки несвязных мыслей, растаскивая их по закоулкам сознания. Она трясла головой, отгоняя от себя туманные видения, пытаясь сосредоточиться на лечении. Но борьба отбирала много сил и времени, а ни того, ни другого у целительницы не было в избытке. В конце первого дня в сторону расположившегося неподалеку от селения лагеря сопровождающих Мирну людей полетела первая птица.
Утром в селение, еще не дождавшись, пока осядет плотный горный туман, вошел здоровенный монах с котомкой через плечо.
– Брат Ипсен, миледи, к вашим услугам, – склонив голову, почтительно произнес он.
– Я вас не знаю, – с удивлением произнесла Мирна.
– Мы прибыли по распоряжению епископа всего пару часов назад. Я многое знаю о магии, и о том, как ей противостоять. Епископ был уверен, что эпидемия началась не просто так, – многозначительно произнес монах.
Он деловито засучил рукава своей рясы. Передвинул котомку вперед, развязал шнурки и извлек на свет дряхлый фолиант в кожаном переплете. С большим почтением монах раскрыл книжицу, и целительница увидела страницы, испещренные странными знаками, то ли цифрами, то ли буквами. Ничего подобного ей раньше видеть не приходилось. Монах полистал сухие, покореженные временем листы. И утвердительно кивнув самому себе, начал нараспев читать слова молитвы. Или заклинания? У Мирны не было времени подумать. Приход неожиданного помощника, безусловно, был поступком смелого человека. Брат Ипсен подвергал свою жизнь смертельной опасности, но будучи человеком долга, он пренебрег собственной безопасностью ради благополучия других. Она с уважением еще раз взглянула на монаха и затем вернулась к своим многочисленным обязанностям.
То ли наличие моральной поддержки, а, может, благодаря молитвам и мастерству брата Ипсена, но работать Мирне стало намного легче. Ровным потоком целительной силы по рукам текли невидимые токи от Мирны к больному. Основные очаги болезни расположились в легких и горле. Опухшие дыхательные пути с трудом пропускали воздух в раскаленные легкие больных людей. Каждый вздох давался тяжело и грозил стать последним. Мирна по нескольку раз в день обходила несколько десятков заболевших. Большинству мужчин уже после первого ее посещения стало легче – они стали ровнее дышать, горячка пошла на спад. Женщины и старики были очень слабы, но не вызывали такого серьезного опасения как дети. Особенно тяжело болезнь протекала среди малышей. Мирна подолгу брала на руки измученные кашлем и жаром хрупкие детские тельца. Поддерживая им головки, она качала их на руках, поглаживала спинку, напевала ласковые мелодии. Дети плакали, сопротивляясь горькому лекарству, которым их пичкали сородичи, задыхались от приступов кашля, который выворачивал их наизнанку, охрипшими голосами звали своих умерших мам и бабушек. Сердце Мирны окаменело от горя, глаза жгли невыплаканные слезы, руки отнимались от постоянной нагрузки. Каждый час жизни малышей давался со смертельным боем, а силы Мирны уходили.