— Девки, — пожал он плечами, — сказали, приличный парень, сразу видно, у вас любовь. И ушел он в восемь утра. О чем-то это говорит?
— О том, что ему на работу к девяти, — подсказала я.
— Я рад, что у тебя приличный парень. Твой Ник мне не нравится.
— А кому он нравится? — удивилась я.
— У него глаза дурные.
— Он сам дурной.
— Можно я спрошу тебя одну вещь?
— Валяй, — милостиво разрешила я.
— Ты красивая девушка. По мне, так даже очень красивая. Красивые девушки стараются выглядеть красиво, одеться, причесаться, подкраситься. А ты…
— Чего это на тебя нашло? — вытаращила я глаза.
— Ты словно нарочно ее прячешь.
— Кого?
— Красоту, — разозлился он.
— Я не прячу, я не демонстрирую. Когда не особо демонстрируешь, вокруг поменьше желающих тебя трахнуть.
— Ну, по большому счету, — засмеялся Виссарион, желая обратить разговор в шутку, — как раз об этом многие и мечтают.
— Ага. Тебя когда-нибудь трахали?
— Как же без этого, — вновь пожал он плечами. — Пей чай, стынет.
— Извини, — вздохнула я. — Страдаю с перепоя, тянет говорить людям гадости.
— Дождя нет, и слава богу.
— Обещают потепление, — поддакнула я. — Виссарион, возьми меня на работу.
— Кем? — удивился он.
— Ну.., давай подумаем.
— Повар у меня есть, ей одной работы мало, а если я возьму тебя барменом, чего сам делать буду?
— Давай ты возьмешь меня музыкантом, — озарило меня. — А что? Инструмент простаивает. Будем каждую ночь петь хором.
— И сколько я тебе за это должен платить? — нахмурился он.
— Согласна работать за кормежку. Наташка готовит так скверно, что я при всем желании много не съем, так что ты не обеднеешь. Правда, тебе придется оформить меня официально и платить налоги. Зато я могу еще мыть полы. Ну, так что? Согласен?
— Я подумаю.
— Некогда думать. Говори сейчас, не то придется мне идти в дворники. Ужас как не хочется.
— Ладно, — буркнул Виссарион, а я вздохнула с облегчением.
— Ты хороший человек. Когда помрешь, попадешь сразу в рай.
— В дурдом я с вами скоро попаду.
— Я тебя буду навещать.
— Убирайся с глаз и помни: сегодня мы поем хором.
Совершенно счастливая я покинула заведение. Теперь можно встретиться с Ником. Но он, точно нарочно, о работе не спрашивал. Я не выдержала и похвалилась:
— Сегодня приступаю.
— Да неужели? — съязвил он. — Тебя взяли мыть сортир на вокзале?
— Пальцем в небо. У меня теперь творческая профессия.
— Рисуешь «зебру» на асфальте?
— Руковожу хором.
— Ветеранов?
— Работников обслуживания. Волнуюсь, вдруг не получится.
— Брось. Тебе присвоят звание заслуженный работник культуры, а старым шлюхам сразу народных артисток.
— Каким еще шлюхам? — обиделась я.
— Значит, ты будешь развлекать девиц игрой на рояле… Старый идиот спятил, согласившись на это. Господи, как ты мне надоела! Ты разбиваешь мое сердце своим стойким нежеланием трудиться. Если так пойдет дальше, окончательно превратишься в обезьяну.
— Обезьяны не играют на рояле.
— В цирке? Сколько угодно.
— Если взглянуть на проблему с этой точки зрения, вся наша жизнь сплошной цирк.
— Попробуй сказать, что я не схожу по тебе с ума, — сказал Ник сурово. — Тебе легко сходит с рук то, за что другому давно бы башку оторвали. Плевать мне на твою работу, — огорошил он. — Менты установили личность одного из убитых псевдогаишников. И знаешь, кем он оказался?
— Нет, но надеюсь, ты расскажешь?
— Бывшим сотрудником транспортной фирмы «Максим».
Хозяин этой самой фирмы Максим Полозов доводился Нику родным братом, так что гнев последнего был вполне понятен. Хозяева запросто могли связать троицу воедино, и в этом свете положение Ника представлялось незавидным.
— Садись в машину, навестим этого придурка.
— Может, вы сами, по-родственному? — неуверенно предложила я, зная, как Ник скор на расправу.
— Садись, — грозно повторил он, и я ласточкой впорхнула в его джип.
Фирма располагалась на территории хладокомбината. Мы домчались туда в рекордные сроки, миновали ворота с охраной и свернули к офису.
Ник шел впереди, а я поотстала. Секретарша, завидев Ника, попыталась укрыться за компьютером, а потом полезла под стол, сделав вид, будто что-то уронила. Предупредить шефа она даже не пыталась. Ник пнул дверь ногой, и шоу началось.
— Брат… — радостно проблеял Максим, быстро меняя цвет лица с красноватого на серо-зеленый, вскочил из-за стола и простер к Нику руки.
Ник, в три шага преодолев расстояние, их разделявшее, сгреб братца за шиворот и ткнул лицом в стол. Тот взвыл. Ник чуть приподнял его за волосы и шваркнул вновь. «С таким хрустом только кости ломаются», — решила я, стоя у окна и разглядывая двор.
— Ты мне нос сломал! — взвизгнул Максим, а я удовлетворенно кивнула: «Угадала».
Ник вновь приподнял его за голову левой рукой, а правой бросил на стол фотографию.
— Это что, придурок?
— Фотография, — резонно ответил Максим.
— Да неужто?
— Подожди-подожди… — взмолился тот.
Максим был старше Ника лет на десять и до смерти его боялся. Так боялся, что это было даже смешно. Правда, не сейчас. Сейчас он обливался кровью, потому что Ник не только сломал ему нос, но и почти наверняка выбил зубы, и, если этим ограничится, мужику, считай, повезло.
— Брат! — завизжал он так, что у меня заложило уши, я невольно поморщилась и с удвоенным усердием принялась разглядывать двор. — Объясни, в чем дело?