– Может, одна я не справлюсь, но давайте попробуем сделать шар все вместе, – предложила Татьяна, выйдя на середину застилавшего гостиную большого ковра. – Становитесь в кружок, сосредоточьтесь…
Яша и Регина охотно присоединились к Тане, и только Мила Китайгородцева осталась в стороне, наблюдая за действиями друзей. Троица старалась вовсю – волосы у всех троих стали дыбом, на побледневших лицах выступили капельки пота, между ладонями проскакивали маленькие искры, однако соединить вместе потоки энергии и сконцентрировать ее в виде шара им не удавалось.
– Мила, давай к нам! У тебя тоже наверняка есть эта сила!
– Возможно, Таня, но мне совсем не хочется ею пользоваться. Вдруг это какой-то подвох, западня? Последние полгода мы то и дело сталкиваемся с чудесами, которые больше смахивают на настоящие кошмары. Заигрывание со сверхъестественными силами до добра не доведет, это я твердо усекла.
– Ладно, Китайгородцева, не будь занудой, мы же просто играем!
Мила хотела отказаться, но тут же услышала тихий металлический скрежет, предшествовавший появлению острых лезвий, атаковавших ее вчера вечером. Вряд ли это можно было назвать совпадением – неведомая сила подталкивала девочку к совершению определенных действий, вынуждая играть по навязанным извне правилам. «Если я буду противиться, меня просто разрежут на мелкие кусочки», – обреченно подумала Китайгородцева. Понимая, что совершает роковую ошибку, она все же шагнула в кружок, вытянула вперед ладони, почувствовав, как сквозь них струится горячий упругий поток энергии…
Хотя Толик Стоцкий бодрился и старался выглядеть так, будто у него все о’кей, в действительности дела у него шли из рук вон плохо. Неприятности начались с того самого момента, как вчера вечером Регина Миронова попыталась преподнести ему в подарок бисерную фенечку. Толик терпеть не мог девчоночьи безделушки и вряд ли бы согласился нацепить эту мишуру даже под страхом смерти. Регина прекрасно знала о предпочтениях своего приятеля, но почему-то продолжала навязывать ему свой совершенно бесполезный презент. Они едва не поссорились и разошлись по домам в отвратительном расположении духа.
Неизвестно, как провела эту ночь Миронова, однако для Толика Стоцкого пустячный инцидент с фенечкой стал началом крупных неприятностей. До самого рассвета мальчишку атаковали невидимые злобные существа, вооруженные острыми, как бритва, ножами. Большого урона они не нанесли, но довели Толика до состояния тихой паники и отчаяния. Каждую секунду он ждал расправы, а поскольку вокруг ничего не происходило, начинал нервничать еще сильнее, понимая, что временное затишье – всего лишь отсрочка перед смертельным ударом.
Больше всего Толик опасался даже не за себя, прекрасно понимая, что в таких историях обычно страдают ни в чем не повинные люди, – а за маленького братишку и родителей. Однажды вся семья Стоцких едва не превратилась в самых настоящих зомби, и теперь парень отчаянно боялся за своих близких. На его взгляд, единственным верным решением в такой ситуации было порвать все связи с родными и друзьями, стать одиноким изгоем, которому нечего терять, кроме собственной жизни. Впрочем, отправляясь в гости к школьной подружке, мальчишка еще не принял окончательного решения, однако после увиденного в доме Тани Андреевой ему стало понятно, что пришло время сжигать все мосты и рушить переправы.
Таня, Регина и Яша явно находились под влиянием какой-то магической силы, плохо соображали, что делали, и вообще вели себя как ненормальные, а безобразно постриженная, с исцарапанными руками Мила Китайгородцева явно пережила тяжелую ночь. Толик хотел переговорить с Милой, но она очень скоро присоединилась к зачарованной компании, на полном серьезе намереваясь смотреть выключенный из розетки телевизор. После этого мальчишке оставалось только уйти, громко хлопнув дверью.
План Толика был прост: покинув квартиру Андреевой, он намеревался тайно вернуться домой, взять кое-какие личные сбережения, оставить родителям записку и податься в бега. Идея бегства из родного дома ему крайне не нравилась, но другого способа обезопасить свою семью Стоцкий просто не знал.
Пронзительный скрежет металла настиг его в переулке, находившемся в паре кварталов от дома. Мальчишка резко остановился, подхватил валявшийся у бортика тротуара обрезок арматуры, вероятно принесенный сюда с ближайшей стройки. Легкий ветерок, предвещавший нападение невидимок, коснулся щеки, ласково потрепал волосы – глаза Толика сузились, он все крепче сжимал в руке свое импровизированное оружие, пытаясь угадать, откуда последует нападение.
– Я вас не боюсь! Давайте драться по-честному!
Предложение осталось без внимания, – наоборот, скрежет стал тише, отдалился, а вскоре и смолк совсем. Игра в кошки-мышки продолжалась, неизвестный враг продолжал нервировать свою жертву, изматывая и доводя ее до предела. Толик опустил штырь, с тоской посмотрел туда, где виднелась крыша родного дома. Мальчишка понимал, что не должен приближаться к нему, даже смотреть в ту сторону. Резко развернувшись, он пошел в неизвестном направлении, не зная, куда приведет его избранная дорога…
Полузаброшенная набережная, тянувшаяся вдоль берега местной речушки, была пустынна. Спустившись по крутому, облицованному бетонными плитами склону, мальчик брел возле самой воды, раздумывая о своем, казавшемся ему весьма мрачным будущем. Воздух пронизывала тихая грусть уходящего лета, ослепительно сверкала река, последние жаркие лучи солнца припекали макушку и плечи… В такой тихий августовский денек просто не могло случиться ничего плохого, однако на самом деле это спокойствие было обманчивым – катастрофа могла произойти в любой момент, нарушив тихую идиллию и оборвав жизнь самого Толика.
Боль возникла внезапно – она слилась со свистом стали, а спустя мгновение на голой ноге Толика возникла длинная и глубокая царапина. Мальчишка крепче сжал в руке железный прут арматуры – свое единственное и, похоже, бесполезное оружие, внимательно осмотрелся по сторонам. Он не мог угадать, откуда последует следующая атака, но не хотел сдаваться без боя, решив бороться до конца. Нервы были напряжены до предела, чувства обострились, и потому Толику удалось почти невозможное, – предугадав траекторию невидимого лезвия, он взмахнул прутом, почувствовав, что на лету сбил смертоносный клинок.
– Получили!
Воодушевленный Стоцкий сделал еще несколько выпадов, но тут почувствовал несильный толчок, а когда понял, что произошло, то весь побелел от страха – толстый железный прут был аккуратно срезан в нескольких сантиметрах от его пальцев. Невидимое лезвие перерезало металл, как горячий нож восковую свечу, и, глядя на этот ровный срез, становилось понятно, какая жуткая судьба ждала в скором времени самого Толика.
Почувствовав новое дуновение ветерка, мальчишка попытался отклониться от удара, но не удержался на ногах и упал на вымощенный нагретыми на солнце плитами склон. Лишь теперь беглец впервые увидел смертоносное оружие, скрывавшееся в пустоте, – к Толику приближалось около дюжины сверкающих крючьев, кромки которых были заточены, словно бритва. Скрыться от них не представлялось возможным – парившие в воздухе изогнутые лезвия полукольцом окружили свою жертву, не оставив ей ни единого шанса на спасение. Солнце слепило глаза, лишая возможности видеть. Впрочем, Толику и не хотелось смотреть на страшное оружие, сулящее скорую смерть. Мальчишка зажмурился, приготовившись к тому, что его начнут резать на мелкие кусочки.