Мне надо с кем-нибудь это обсудить, решил Юханссон, а поскольку вопрос был весьма серьезный, в собеседники годился лишь один человек — генеральный директор СЭПО, его непосредственный начальник. В понедельник, решил он, взглянув на часы. Пятница, конец рабочего дня… В комнате для совещаний, расположенной в двух шагах отсюда по коридору, его дожидается куча народу, и дома, на Сёдере, его тоже ждут.
Жена все равно придет раньше, подумал Юханссон и позвонил домой — предупредить, что задержится. Она уже была дома. Он выразил надежду, что Пиа не станет по этому поводу бить посуду.
— Не стану, — согласилась Пиа, — но только если ты купишь еду.
Цена вполне разумная, решил Юханссон и положил трубку. В крайнем случае его шофер подождет пять минут, пока он забежит на Южный рынок и купит продукты на выходные.
Не хватает времени, подумал он. Через три недели и три дня дело о захвате посольства будет списано за истечением срока давности и исчезнет с юридического горизонта. Не будет даже теоретической возможности предъявить кому-то обвинение в убийстве и других тяжких преступлениях. Вся эта история превратится в лучшем случае в материал для исторических и обществоведческих изысканий. Забудь посольство, уговаривал себя Юханссон, все равно ты не собираешься раскапывать эту кучу дерьма… А в случае Хелены Штейн, будем надеяться, речь и в самом деле идет о детской наивности.
Самое позднее через десять дней они должны представить в правительственную канцелярию результаты проверки личности будущего министра на высшую степень допуска. Там, наверху, очевидно, считают, что Хелене Штейн уже дан зеленый свет, что проверка в СЭПО — чистая формальность. Даже когда Юханссон позвонил ответственному за безопасность государственному секретарю и объяснил, что по чисто практическим причинам: много работы, непредвиденные события и так далее и тому подобное, — они вряд ли сумеют дать ответ раньше, чем в самый последний день отпущенного срока, даже тогда госсекретарь не проявил ни малейших признаков беспокойства.
— Ну что ж, придется с этим примириться, — сказал госсекретарь. Пожелал Юханссону хорошо провести выходные и положил трубку, что было весьма необычно: как правило, он задавал массу вопросов и требовал незамедлительного принятия мер.
Чем ты, собственно, занимаешься? — спросил себя Юханссон, усаживаясь на председательское место за столом совещаний. Охотишься за привидениями? Ничего подобного, успокоил он себя. Ты честно делаешь свою работу, не косишься ни вверх, ни вниз, ни направо, ни налево, у тебя чистый стол, не запятнанный историей (а если и запятнанный, то не по твоей вине), ты умен и компетентен. Ты сидишь здесь потому, что хорошо делаешь свое дело, в духе нового времени и, хочется верить, в интересах нации.
— Рад вас видеть, — начал он. — Есть одно дело, в котором мне нужна ваша помощь. Может быть, я ошибаюсь… Но, с другой стороны, как не воспользоваться случаем испортить вам выходные?
Неплохо, одобрил он сам себя. Это прозвучало весело и демократично, похоже, все сидящие за столом пришли в хорошее настроение и только и ждут дальнейших указаний. Ловкий парень этот Юханссон, решил Юханссон.
Не слишком много, не слишком мало, и только самые лучшие, — сказал он Викландеру, перед тем как ехать к Бергу, и теперь надеялся, что именно поэтому и только поэтому за столом сидели всего четыре человека, причем три из них — женщины. Кроме Викландера, его ждали инспектор Анна Хольт, инспектор Лиза Маттеи и инспектор Линда Мартинес. Новые времена, подумал Юханссон с удовольствием.
Сначала он коротко объяснил причину столь несвоевременного совещания.
— Нам из отдела персонального контроля передали решение вопроса о допуске, — сказал он. — Дело касается заместителя министра обороны Хелены Штейн. Мы точно не знаем, но есть сведения, что ее собираются ввести в правительство. До сих пор все ясно и понятно.
Юханссон налил себе чашку кофе, по-видимому, вовсе не собираясь передавать кофейник коллегам.
— О чем бишь я? — продолжил он. — Да… Почему нам передали дело Штейн? Да потому, что в юности… Потому, что наш высокоуважаемый коллега Викландер по чистой случайности обнаружил: ее имя названо среди имен четырех шведских граждан, подозреваемых в оказании помощи немецким террористам в захвате посольства ФРГ. Вообще говоря, никаких претензий к ней нет, она освобождена от всяких подозрений. Мой предшественник Берг провел образцовое расследование. Штейн, по всей вероятности, вообще не знала, чем занимаются ее друзья. Ее просто-напросто использовали. Тогда ей было всего шестнадцать лет* и, если мы вспомним, что дело о захвате посольства меньше чем через месяц уйдет в архив, у меня нет никакого желания в этом копаться…
И не только в этом, подумал он, храни нас бог от подобных историй…
— Почему же мы сидим здесь и тратим время, спросите вы с полным на то правом. — Юханссон дружелюбно улыбнулся. — А сидим мы здесь вот почему — и надеюсь, это и в самом деле единственная причина. Я старею, на меня вредно действует работа, у меня начинается паранойя, среди бела дня мне мерещатся привидения, и, чтобы спать спокойно, мне хотелось бы, перед тем как поставить штемпель высшей пробы на дело фру Штейн, убедиться, что у нее нет никаких других скелетов в шкафу.
— У шефа нет ничего конкретного? — спросила инспектор Мартинес.
— Ни грамма, — ответил Юханссон с большей, чем на деле ощущал, убежденностью. В голове у него копошилась неприятная мыслишка, но он решил пока ее попридержать. — Расскажи, как мы с тобой рассуждали. — Он кивнул Викландеру, из-за которого, собственно, и началась вся эта канитель.
— В связи с захватом посольства было обнаружено четверо шведов, — начал Викландер. — Двое из них, мы в этом почти не сомневаемся, являлись прямыми участниками теракта — Стен Веландер и Чель Эрикссон. Двое других, Теодор Тишлер и уже названная Штейн, по-видимому, мало что понимали в происходящем. О Штейн можно сказать с уверенностью, что она, как шеф и упомянул, просто ничего не знала.
А вот насчет Тишлера — черт его знает, подумал Викландер. Он был настоящим полицейским старой закалки, поэтому там, где было место для сомнений, он сомневался. Он налил себе кофе и, в отличие от Юханссона, пустил кофейник по кругу.
— Двое несомненных пособников уже мертвы. Один из них, Чель Эрикссон, был убит в тысяча девятьсот восемьдесят девятом году. Убийство до сих пор не раскрыто, и я думаю, есть смысл еще раз перелопатить это дело, тем более что в нем фигурируют и Тишлер, и Веландер. Ни тот ни другой в убийстве не подозревались. Стен Веландер умер в девяносто пятом от рака. К тому же нам повезло. — Тут Викландер кивнул Хольт. — Анна была в составе следственной группы с самого начала, так что, думаю, она со знанием дела представит материалы.
— Замечательно! — Юханссон был искренне удивлен.
Даже предположить не мог, подумал он, она уже тогда работала в полиции! С Ярнебрингом, понятно. Впрочем, какое это имеет значение?
— Что ж… — Хольт неуверенно улыбнулась. — Еще бы мне не помнить Эрикссона, это было мое первое дело об убийстве… Хотя и неудачное.