— Очень уж долго, — прошептал я Бруно.
— Есть лестница.
— Нет… это покажется странным. Мне лишь хочется, чтобы лифт поторопился.
Бруно посмотрел на индикаторную строку над нашими головами.
— Еще два этажа.
— Отлично.
Взгляд мой, скользнув по полу, остановился на туфлях, и я отметил, что их следовало бы почистить. Вообще-то я собирался это сделать, прежде чем пойти на встречу с читателями. Но должен отметить, что моя неряшливость никого не отпугнула: к концу вечера я продал больше книг, чем ожидал. Столь благостное состояние дел в немалой степени определило количество выпитого после встречи вина, а уж вино стало главной причиной моего согласия показать Бруно, как проникнуть в многоквартирный дом. Полагаю, если бы я относился к тем людям, которые обязательно чистят туфли перед тем, как переступить порог собственной квартиры, я бы никогда не попал в такую вот глупую ситуацию. Просто удивительно, знаете ли, скольких неприятностей можно избежать, вовремя почистив обувь.
Будь у меня время, я бы подумал о том, чем еще заняться, если б не ввязался в эту авантюру, но тут дважды звякнул колокольчик лифта, и полированные металлические двери разошлись. Мы вошли, и маленькая кабина закачалась под нашим весом; мы повернулись лицом к дверям в тот самый момент, когда консьерж вернулся за свою стойку. Я выдавил из себя улыбку, кивнул и тут же краем глаза увидел, что Бруно тянется к кнопке с выгравированной на ней цифрой «3».
— Нет, — прошипел я, резко выбросил вперед руку и нажал на кнопку четвертого этажа, прежде чем Бруно успел отправить нас на третий.
Бруно в недоумении повернулся ко мне, но я продолжал улыбаться, пока двери кабины не сомкнулись.
— Зачем ты это сделал? — спросил Бруно, едва кабина начала подниматься.
Я закатил глаза.
— Потому что сказал консьержу, что нам нужен четвертый этаж.
— Но квартира на третьем.
— Вероятно, я ошибся. Наверное, мне следовало отказаться от последнего стакана вина.
Бруно осуждающе покачал головой, словно я только что зацепил его автомобиль на Елисейских Полях.
— Невелика беда. — Я пожал плечами. — Спустимся этажом ниже по лестнице.
— Мы сразу могли ею воспользоваться.
Я вздохнул.
— Слушай, никто не пользуется лестницей в таком доме при работающем лифте. Нам незачем совершать поступки, которые могут привлечь внимание консьержа.
Бруно сурово глянул на меня.
— Как я понимаю, этот вечер — не характерный пример. Но ты уважаешь теорию.
Звон колокольчика лифта прервал нашу дискуссию, кабина резко остановилась на четвертом этаже, неприятно приподняв мой желудок. Двери раскрылись.
— Выходи, — предложил я.
Бруно вышел в коридор, сенсорный датчик тут же включил лампы. Стены до высоты плеча здесь были выкрашены в тускло-красный цвет, выше — в мутно-кремовый. Напротив лифта стояло пластиковое растение с большими блестящими листьями и низкая банкетка, обитая светло-коричневой кожей. Я шагнул в коридор следом за Бруно и последовал за ним мимо двух одинаковых дверей, расположенных друг против друга, в конец коридора, к еще одной двери, выкрашенной кремовой краской. Над дверью светилась зеленая табличка со словами «Sortie de Secours». [3]
Миновав дверь, мы оказались на лестнице. Здесь было холоднее градусов на десять. Мы спустились вниз, и каждый шаг эхом отдавался от бетонных стен. Едва вошли в коридор третьего этажа, вспыхнули лампы. Отличие от четвертого этажа здесь было в том, что пластиковое растение заменяла алюминиевая стойка для зонтов.
— Я не вижу камер наблюдения, — поделился я своими впечатлениями.
— Их нет, — согласился Бруно.
— И в вестибюле не было?
— Только консьерж.
— Я удивлен.
— Это старый дом.
— Интерьер современный. И адрес престижный. Для нынешних времен необычно.
— Может, это больше характерно для Лондона?
Я покачал головой.
— Знаешь, в моем доме, неподалеку от улицы Гренель, тоже нет камер наблюдения. Но уровень безопасности там куда выше.
Бруно искоса глянул на меня.
— В общем, чтобы найти безопасное для жилья место, нужно узнать, живет ли по соседству взломщик.
— Хорошая мысль!
Бруно криво улыбнулся и указал на кремовую дверь с табличкой «3А». На двери имелись бронзовый ободок глазка и врезной замок чуть ниже моего бедра.
— Это сработает? — На его открытой ладони лежал гребешок.
— Если повезет, возможно. — Я согнул его пальцы, и гребешок исчез под ними. — Но ты торопишься. Надо проверить, пуста ли квартира.
На лице Бруно отразилось недоумение.
— Я знаю, что она пуста.
— Это неправильно. — Я погрозил ему пальцем. — Ты думаешь, что знаешь. Но полной уверенности у тебя быть не может. И если ты хочешь сделать все, как профессионал, сначала нужно постучать.
Бруно пожал плечами.
— Как-то глупо все это выглядит.
— Для тебя, возможно. А по мне — нет.
Бруно помахал гребешком у меня под носом.
— Ты мне не доверяешь? — спросил он.
— Если бы не доверял, меня бы здесь не было.
— Дело в том, что я тебе заплатил? — Бруно прикрыл один глаз, уставился на меня другим. Наверное, я бы так не смог. Должно быть, он практиковался перед зеркалом.
— Пусть тебе известно, что квартира пустует, но все-таки я прошу тебя постучать в эту чертову дверь. Странно, что ты упираешься…
Бруно закатил глаза, сложил пальцы правой руки во внушительный кулак и постучал.
Мы подождали.
— Еще раз.
Бруно подчинился. Я прижался ухом к двери. Из-за нее не доносилось ни звука. Я отодвинул Бруно и посмотрел в глазок и, конечно же, ничего не увидел.
— Говорю тебе, там никого нет, — сказал Бруно.
— Похоже на то. — Я отступил от двери.
— И что мне делать?
— Приступай. Открывай замок, и заходим. Мы и так слишком долго болтаемся в коридоре.
Мне еще не удавалось услышать, как парижанин произносит «Sacrebleu», [4] но я думаю, Бруно пробормотал что-то похожее. Он вставил гребешок в запорный цилиндр и прижал к штифтам, следуя моим рекомендациям. Потом он подсунул под гребешок микроотвертку, надавил вбок. Глубоко вдохнул и выдернул гребешок.