– Понял, Олег Васильевич. Будет сделано.
После ухода Макса Олег осмотрел лагерь. Люди стали понемногу обживаться в новых тяжелых условиях. Война войной, а жизнь берет свое, особенно когда в военном лагере имеются женщины. Каждой женщине хочется быть женщиной, даже на войне. Выпросив у связистов телефонный кабель и натянув его между деревьями, они устроили постирушки. По всему лагерю были развешаны для сушки выстиранные бинты и одежда, как мужская, так и женская. Олегу сначала было неловко пробираться между женских трусов и лифчиков, но, видя, что другие обитатели лагеря воспринимают это спокойно, он тоже успокоился.
Вдруг кто-то тронул его за рукав. Обернувшись, Олег увидел, что рядом с ним стоит ночной знакомый, Павел Иванович Левковский, учитель географии из Овруча. В руках он держал маленький потертый глобус и толстую книжку с надписью «БОЛЬШОЙ СОВЕТСКИЙ АТЛАС МИРА. Первый том. 1937 г.».
– Здравствуйте, молодой человек. У меня есть что вам сообщить, и весьма интересное для нас всех…
– Здравствуйте, Павел Иванович, – поздоровался с учителем Олег, но, увидев подъезжающий к лагерю «лексус» с Бажиным, быстро сказал: – Извините, пожалуйста, к нам гости. Если хотите, пойдемте с нами. Это всем интересно послушать.
Вместе с Бажиным Кожемяка привез троих белогвардейских офицеров. Выйдя из машины, они с удивлением рассматривали новые для них грузовые автомобили и антоновский уазик. Но особенно их поразил немецкий бронетранспортер, из десантного отделения которого, стоя за пулеметом, гордо выглядывал боец Громыхало.
– Здравия желаю, господин подполковник, – поздоровался с Олегом подошедший к нему первым и отдавший честь капитан Невзоров. – Действительно, мы с вами не справились бы. Две пушки, минометы и броневик, хоть и немецкий, несколько пулеметов – это большая сила…
– А вы наблюдательны, господин капитан, – ответив на приветствие, заметил Уваров. – Но я надеюсь, что воевать нам друг с другом больше не придется.
– Я сам этого не хочу, – проговорил Невзоров. – Разрешите представить прибывших со мной офицеров. Это ротмистр Новицкий Михаил Николаевич и подпоручик Костромин Антон Афанасьевич. К сожалению, прапорщик Ольховский не смог прибыть, болен горной болезнью, как пояснил ваш доктор.
Представленные офицеры так же, как и Невзоров, отдали честь Уварову. Причем каждый из них сделал это по-своему.
Ротмистр Новицкий оказался высоким стройным брюнетом, на вид лет тридцати – тридцати пяти. На его уставшем, но холеном дворянском лице были лихо, по-гусарски, закручены небольшие черные усики. Серые глаза смотрели на окружающих пристально, изучающе, с примесью холодности и пренебрежения. Одет он был в офицерский френч защитного цвета, перетянутый портупеей с двумя плечевыми ремнями, бриджи такого же цвета и высокие кавалерийские сапоги. На плечи была накинута колоколообразная бурка. На голове – офицерская фуражка, также защитного цвета, с кокардой. Честь он отдавал как бы нехотя, по принуждению, но все равно четко, как настоящий военный.
Подпоручик Костромин был полной противоположностью Новицкому. Небольшого роста, полноватый, с круглым лицом и небольшой бородкой клинышком, которую в его время носили только гражданские чиновники. Несмотря на младшее звание, он был старше: на вид ему было за сорок. Одет он был так же, как и Невзоров, в офицерскую шинель, перетянутую портупеей с двумя плечевыми ремнями, и защитного цвета фуражку. Честь старшему по званию отдавал полусогнутой ладошкой, прижав локоть к туловищу. Сразу бросалось в глаза, что это был гражданский человек, случайно надевший военную форму.
Все трое офицеров были вооружены револьверами в кобурах, но только у Невзорова и Новицкого были шашки на плечевой портупее.
– Подполковник Уваров Олег Васильевич, – представился в свою очередь Олег. – Со старшим лейтенантом Бажиным и капитаном Кожемякой, я думаю, вы уже успели познакомиться.
В подтверждение этих слов офицеры молча кивнули.
– Хочу вам представить еще одного обитателя нашего лагеря – это Павел Иванович Левковский, учитель географии из Овруча. Кстати, он может нам сообщить, где мы с вами оказались… Я вас правильно понял, Павел Иванович?
– Совершенно верно, уважаемый Олег Васильевич. Я всю прошедшую ночь и сегодняшний день думал о нашем местопребывании, изучал имеющиеся у меня карты и пришел к определенному выводу, который с нетерпением хочу вам всем поведать, – подтвердил Левковский.
– Павел Иванович! Профессор Левковский! Вы ли это? – воскликнул подпоручик Костромин, подойдя ближе к Левковскому. – Как вы здесь очутились? Помните ли вы меня, уважаемый профессор?
– Признаться, нет. Не припоминаю, – засмущался Левковский. – Если вам нетрудно, напомните мне, пожалуйста, где мы с вами встречались.
– Лет пять назад, еще в четырнадцатом году, в политехническом институте в Санкт-Петербурге, вы нам лекции читали. Я как раз там на курсах был. Вы нам тогда еще про свои экспедиции и путешествия рассказывали… На день рождения мы вас пригласили, в группу инженеров, в ресторан… Ну, вспомнили?
– Подождите, подождите… Антон, эх, по батюшке забыл, вы ли это? Вы же не военный, а гражданский инженер… Но ведь это было давно… Двадцать семь лет назад! Но ресторан я помню. А как пела там певица, молодая и красивая! Вот склероз, имя ее позабыл… Но вас вспомнил. Вы, правда, батенька, немного подобрели, постарше выглядеть стали, но бородка все та же… Вас в форме и не узнать.
– Для вас, господин подпоручик, прошло всего пять лет, для профессора Левковского – двадцать семь, а для меня все девяносто пять, – то ли в шутку, то ли всерьез произнес Уваров. – Все это, уважаемые господа, было вчера, а сегодня мы все с вами здесь и в одном времени.
– Господин подполковник, а не скажете ли вы, где мой казак, захваченный вами в плен? Урядник Левченко Степан. Мои подчиненные волнуются за своего земляка. Пока я не узнаю его судьбу и не увижусь с ним лично, никаких переговоров с вами мы вести не будем, – отчеканил каждое слово ротмистр Новицкий, особенно выделив последние слова.
– Можете успокоиться, ротмистр. Я как раз хотел пригласить вас к нашему командиру полка, подполковнику Климовичу Алексею Аркадьевичу. Он находится в землянке вместе с ранеными. Там вы увидите своего терского казака урядника Степана Левченко и сможете переговорить с ним, – спокойно ответил ему Уваров. – Кстати, он встретил у нас своего родного брата.
– Какого брата? – удивленно спросил Новицкий.
– Своего родного младшего брата Григория. Оставшегося дома в станице, когда Степан ушел воевать в вашу армию, еще в девятнадцатом году. Григорий считал его погибшим. Сам он сюда попал из сорок первого года, и, если бы не этот природный катаклизм, они бы не встретились никогда. Вот такие дела, ротмистр. А теперь думайте, будете ли вы с нами переговоры вести или нет, – сказал Уваров и, не дожидаясь реакции белых офицеров, предложил: – Прошу вас, господа, пройдемте к командиру полка. И вас, уважаемый профессор, также прошу пройти с нами.