– Ты угрожаешь из страха. – Я видел, что каждое слово давалось Эвдоксии с трудом. – И ты не уйдешь, пока не расплатишься жизнью за жизнь. Ты сжег Рашида. Так отдай мне Авикуса. Отдай по собственной воле.

– Нет, – холодно ответил я, чувствуя нарастающую внутри силу.

Я бросил гневный взгляд на Асфара, и бедный мальчик задрожал от страха.

Эвдоксия безвольно поникла в кресле, не поднимая головы.

– Подумай, как много мы потеряли, – вновь заговорил я. – Не лучше ли было поделиться друг с другом сокровищами разума, которыми оба обладаем?

– Оставь свои сладкие речи, Мариус, – перебила она сердито, подняв на меня полные кровавых слез глаза. – Ты все равно меня боишься. Дай возможность встретиться со Священными Прародителями, и пусть Мать сама решит, кто из нас будет ее хранителем.

– Я не приму тебя под своей крышей, Эвдоксия, – поспешил ответить я, – но передам твою просьбу Матери и Отцу. Как только они дадут ответ, я сообщу, каким он будет.

Я обернулся к Асфару.

– Проводи нас к выходу. Иначе сгоришь, как твой товарищ.

Он без колебаний подчинился, и мы, едва оказавшись на улице, помчались прочь.

Глава 11

Мы воистину спасались бегством – иначе не скажешь.

Мы мчались, объятые ужасом, а едва оказавшись дома, заперли все двери и окна на самые тяжелые засовы.

Но разве они могли преградить путь Эвдоксии?

Собравшись во внутреннем дворике, мы оценили положение и пришли к выводу, что должны без промедления познать собственные возможности, понять, какие способности подарили нам время и Кровь.

Через несколько часов нам удалось кое-что выяснить.

Мы с Авикусом могли передвигать предметы, не прикасаясь к ним, и переносить их по воздуху. Огненным даром никто, кроме меня, не обладал, а я, как оказалось, мог пользоваться им без ограничений, во всяком случае в пределах нашего дома. Это значит, что мне удавалось воспламенить любую деревянную вещь вне зависимости от расстояния. Дабы проверить его действие на живых существ, я выбрал нескольких незадачливых крыс и с легкостью поджег их издалека.

Наша физическая сила оказалась значительно выше, чем мы ожидали. Я и в этом превзошел своих друзей. Авикус в нашем соревновании занял второе место, Маэл – третье.

Потом я рассказал Авикусу и Маэлу о том, что произошло во время схватки с Эвдоксией, и попытался объяснить, какое необыкновенное ощущение тогда испытал.

– Нападая, она попыталась обратить на меня силу своего Огненного дара (именно такие выражения мы тогда использовали в той или иной форме). Ее намерение сжечь меня не оставляет сомнений. Мне стало жарко. Но я отразил удар с помощью неизвестной мне до сих пор способности, а потом буквально пригвоздил Эвдоксию к полу. Нужно разобраться и понять, что это за сила противодействия.

И снова я принялся упражняться на крысах, водившихся в нашем жилище. Взяв грызуна в руки, я призвал на помощь ту же способность, что помогла мне справиться с Эвдоксией. Крысу разорвало на куски, но огня не было.

Я понял, что обладаю не только Огненным даром, но и другой силой – той, что использовал для защиты. Ее можно назвать Смертоносным даром. Если бы довелось применить его против человека – чего я делать, конечно, не собирался, – его внутренние органы мгновенно разорвались бы.

– Теперь, Авикус, – предложил я, – поскольку ты из нас старший, давай проверим, обладаешь ли ты Смертоносным даром.

Поймав крысу, я удерживал ее в руках, пока Авикус сосредоточивал и направлял свои силы. Через несколько секунд из ушей и пасти бедного животного потекла кровь и оно погибло.

Авикуса эта сцена отрезвила.

Я настоял, чтобы и Маэл проделал то же, что и мы. На сей раз крыса отчаянно извивалась и визжала от боли, но не умерла. Когда я опустил несчастное создание на мозаичный пол дворика, оно не могло ни бежать, ни подняться на лапки. Пришлось из милосердия прикончить его.

Я посмотрел на Маэла.

– Твое могущество растет. Все мы год от года становимся сильнее. Когда мы встретимся здесь с нашими врагами, нужно быть хитрее их, бесконечно хитрее.

Маэл кивнул.

– Похоже, я могу покалечить смертного.

– И даже сбить с ног, – ответил я. – Но давайте теперь займемся Мысленным даром. Мы уже умеем с его помощью находить друг друга, безмолвно задавать вопросы или сообщать о чем-то. Однако пользуемся им только в качестве примитивного средства самозащиты.

Мы прошли в библиотеку и сели, образовав небольшой треугольник.

Для начала я попробовал усилием мысли показать Авикусу, что мне удалось повидать в великолепном соборе Святой Софии, сделав акцент на полюбившейся мне мозаике.

Оказалось, что он в состоянии описать мне все до мельчайших подробностей.

Тогда я приготовился ловить его мысли.

Маэл поделился со мной воспоминаниями о том, как его вывезли из Египта на север и переправили в Британию, где обрекли на долгое заточение в священной роще друидов. Он был закован в цепи.

Эти образы потрясли меня до глубины души. Я их не просто увидел, а почувствовал физически. Я протер глаза и постарался вновь обрести ясность рассудка. В этих видениях было что-то бесконечно интимное и в то же время неясное, неуловимое. Я знал, что впредь никогда уже не смогу относиться к Авикусу так, как раньше.

Теперь настала наша с Маэлом очередь.

Я попробовал передать ему картины моего дома в Антиохии, где мы столь счастливо – или несчастливо? – прожили с Пандорой двести лет.

Маэл детально описал увиденное.

Когда настал его черед поделиться своими мыслями, Маэл позволил мне стать свидетелем событий той ночи, когда ему, тогда еще юноше, впервые позволили присоединиться к приверженцам Бога Рощи и присутствовать на священных церемониях. По понятным причинам эта сцена вызвала во мне отвращение, и я вновь испытал знакомое чувство, что узнал больше, чем хотелось бы.

После этого мы попробовали подслушать размышления друг друга – о том, что все мы обладаем такой способностью, было известно и раньше. Наши возможности превысили все ожидания. А закрывать мысли каждый из нас, даже Маэл, умел практически в совершенстве.

Мы решили, что будем шлифовать мастерство при каждом удобном случае, станем чаще пользоваться Мысленным даром и сделаем все, чтобы встретить Эвдоксию в полной готовности.

Никаких известий от Эвдоксии или от ее свиты не было, и я отважился посетить святилище Тех, Кого Следует Оберегать.