Я был слишком поражен, чтобы спорить. Она говорила обо всем об этом очень серьезно, а у меня не было никаких аргументов – одни вопросы. Но я знал, что Гоблин тоже нас слушает, так что был повод поволноваться, – впрочем, Мона тоже это знала.
"Кроме того, есть призраки, которые настолько сильны, – продолжала Мона, – что становятся осязаемыми и видимыми не только одному-двум наиболее восприимчивым людям, а всем и каждому. Они здесь, и одному только Богу известно, сколько таких призраков бродит среди нас".
"Боже мой, ну и теория", – ужаснулся я.
Подумать только – некое существо выглядит как человек, но на самом деле является призраком, который вернулся из того мира, чтобы снова пожить или еще для чего-то. Но чаще всего призрак прибегает к своей организующей силе, чтобы появиться перед каким-нибудь одним восприимчивым индивидуумом.
"А как получается, что мы с тобой оба видим Гоблина?" – спросил я.
"Должно быть, у нас с тобой один и тот же тип рецепторов, – ответила Мона. – Я даже уверена, что это так. Что насчет тех призраков, которых вижу я? Скорее всего, ты бы тоже смог их увидеть".
"Поэтому мы должны с тобой пожениться, Мона, – сказал я. – Если мы создадим семьи порознь, то будем страдать от одиночества и непонимания. И всегда будем вспоминать эту минуту".
Мои слова испугали ее, а может, как-то застали врасплох. Во всяком случае, она немного раздраженно сказала:
"Квинн, перестань говорить о нашей свадьбе как о решенном деле. Я ведь тебе уже сказала, я выйду за Пирса. Я должна выйти за Пирса. Возможно, позже мы смогли бы продолжить наш роман, но, если серьезно, я так не думаю. Пирс, наверное, стал бы очень переживать. Это, кстати, самое плохое, что меня ждет в будущем браке с Пирсом. После замужества придется покончить с эротическими приключениями".
"Так нечего и думать об этом браке. Я ненавижу этого парня, Пирса. Убить его готов".
"Не говори так, он самый милый из всех Мэйфейров на земле, – сказала Мона, – и он станет обо мне заботиться. Пожалуйста, давай не говорить о Пирсе. Иногда мне кажется, что Пирс заслуживает кого-то лучше, чем я. В нашем семействе так много незапятнанных дев! Может, ты и прав насчет Пирса. Я имею в виду, ради его же блага... Давай лучше снова поговорим о призраках".
"Давай, – сказал я. – Объясни мне, каким образом формируется ядро призрака, если предположить, что оно существует. А Пирс пусть довольствуется какой-нибудь непорочной девой – думаю, это прекрасная идея".
"Стирлинг утверждает, что ядро – это душа. Душа, которая отказалась двигаться дальше, когда отделилась от земного тела".
"Выходит, душа обладает материей!"
"Скорее, тем, что мы называем электричеством или, во всяком случае, какой-то энергией. Давай представим это таким образом: нечто бесконечно малое, что является организованной энергией. Пока мы живы, она пронизывает наши тела, но, когда мы умираем, она сокращается до ядра, которое должно отправиться к Свету, как хорошо мы знаем. И вместо того чтобы покинуть нашу стратосферу, как ей следовало бы, когда душа отделяется от тела, она остается на земле и создает себе духовное тело, тело из энергии, напоминающее по форме утраченную человеческую оболочку, и таким образом приобретает характеристики призрака".
"И ты считаешь, что она может забыть, что когда-то была человеком?"
"Определенно так. По земле бродят призраки, которым тысяча лет. Для них не существует хода времени. Они не испытывают ни голода, ни жажды. Без нас, тех, кто помогает им приобрести форму, они просто дрейфуют над землей. Я даже не уверена, что они видят окружающее или воспринимают его, когда дрейфуют, но затем на их пути попадается человек, способный их воспринимать, и тогда специально для этого человека они видоизменяются, становясь призраками".
"И ты называешь себя ведьмой, потому что способна видеть этих духов?"
"Да, а еще потому, что я умею разговаривать с ними. Правда, они меня не слушаются. Я пока не пробовала ими повелевать. Это слишком опасно. Вся эта тема опасна, Тарквиний. – Она понизила голос и хитро скосила глаза в сторону Гоблина. – Вот кто все про это знает, правда, Гоблин?"
Я оглянулся на своего приятеля. Лицо Гоблина было задумчивым. В нем почти не осталось затаенной злобы, и у меня стало на душе немного легче.
"Мона, мы должны всегда быть вместе, – сказал я. – Кто еще будет меня любить так, как ты?"
Гоблин начал приближаться. Я вытянул руку, чтобы остановить его.
"Будь терпелив со мной, Гоблин, – сказал я. – Я имел в виду другую любовь".
"Я бы никогда не стала пытаться занять твое место, Гоблин", – сказала Мона.
"Нет, в самом деле, Мона, – я снова обратился к ней. – Кто еще меня когда-нибудь полюбит так, как ты?"
"О чем ты? – удивилась она. – Ты высок и прекрасен, таких честных синих глаз, как у тебя, я никогда не видала. Ты знаешь, это большая редкость, когда у мужчины с черными волосами такие синие глаза. Девушки обожают такой тип".
Разумеется, мне было приятно услышать подобные комплименты – я был очень не уверен в себе, – но ее слова лишь усилили мою надежду, что нас ничто не сможет разлучить.
"Выходи за меня, Мона, – предложил я. – Серьезно. Ты просто должна выйти за меня".
"Эта идея начинает мне нравиться, но держи себя в руках, – сказала Мона. – Давай еще поговорим о призраках и духах. Тебе нужно знать эти вещи. Так вот, мы говорили о привязанных к земле призраках, которые не смогли подняться к Свету".
"А ты сама-то уверена в этом Свете, Мона?" – спросил я.
"Видишь ли, в том-то и состоит проблема, – ответила она – Когда эти люди умирают, они не уверены, что там их ждет Свет, и, возможно, они его не узнают или просто не доверяют тому, что видят. И тогда они цепляются за Землю, цепляются за смертных, которых все еще способны видеть и слышать".
"Итак, значит, в теории у нас есть этот дух, чье ядро не перемещается к Свету, – сказал я, – это душа, которая дрейфует..."