– Ну, идемте же, мы не хотим, чтобы вы устали. Завтра покажем вам больше. Теперь отправимся туда, где вас ждет наш особый сюрприз.
Все вокруг рассмеялись.
Катринка вытерла лицо, сердито поглядывая на Мартина.
Гленн прошептал Мартину, чтобы тот оставил жену в покое.
– Бывает, я всю ночь лежу без сна, – прошептал Гленн, – и думаю о Фей. Дай ей выплакаться.
– Нечего привлекать к себе внимание, – огрызнулся Мартин.
Я взяла Катринку за руку и почувствовала, как она крепко обхватила мою ладонь.
– Что это за сюрприз, мои дорогие? – поинтересовалась я у Марианы с Лукрецией.
Мы вместе спустились по великолепной лестнице, сияющей стеклом, мрамором, золотом, все это вместе, сливаясь, создавало великолепную гармонию – творение человеческих рук, которое могло бы соперничать с самим морем, выбрасывавшим на берег скачущих призраков, с самим лесом под ливнем, в котором банановые деревья уносились по просеке вниз, вниз.
– Сюда, пожалуйста… – обратилась ко всем Лукреция. – У нас необычный сюрприз.
– Я, кажется, знаю какой, – сказал Антонио.
– Это не только то, о чем вы догадались.
– Так что же это? – спросила я.
– Самый прекрасный ресторан в мире, и он находится здесь, под крышей оперного театра.
Я закивала, улыбаясь.
Персидский дворец.
Нам пришлось выйти из театра, потом снова войти, и неожиданно мы оказались в окружении голубой глазурованной плитки, колонн с быками, многочисленных этажерок, заполненных сверкающим стеклом, совсем как в сгоревшем дворце Стефана, тут же я увидела и фонтан с Дарием, убивающим льва.
– А теперь позвольте, пожалуйста, поплакать и мне, – сказала Роз. – Пришла моя очередь. Смотрите, видите персидскую лампу? О, Боже, я хочу здесь остаться навсегда.
– Да, в лесу, – прошептала я. – В старом заброшенном отеле, в одной остановке от подножия Христа.
– Пусть себе плачет, – сказал Мартин, сурово глядя на жену.
Но Катринка оживилась.
– Какое великолепие, – сказала она.
– Этот дворец, видите ли, строился для Дария.
– Смотрите, – тихо произнес Гленн, – люди сидят за столиками, пьют кофе, едят пирожные.
– Мы тоже должны отведать кофе с пирожными.
– Но позвольте вначале показать вам сюрприз. Идемте за мной, – позвала Лукреция. Я сразу все поняла.
Я сразу все поняла, когда мы шли по коридору. Я услышала гул огромных двигателей.
– Это работают охладительные и отопительные системы здания, – пояснила она. – Они очень старые.
– Боже, какая здесь вонища, – сказала Катринка.
Но я тогда ничего не почувствовала. Я видела белый кафель, мы миновали металлические шкафчики. Мы обогнули огромные двигатели с гигантскими старомодными болтами, как на паровых машинах старых кораблей; мы шли все дальше, продолжая тихую приятную беседу.
– Наш сюрприз, – сказал Мариана. – Подземный туннель!
Я рассмеялась, довольная.
– В самом деле? Это действительно туннель? Куда он ведет? – Я приблизилась к воротам. Душа заныла. За проржавленными железными прутьями густая тьма, я взялась рукой за один прут, и ладонь сразу стала грязной.
На цементном полу поблескивала вода.
– Во дворец. Видите ли, через улицу находится дворец, и в прежние времена, когда только что построили оперный театр, хозяева дворца могли приходить сюда этим тайным ходом.
Я прижалась лицом к железному частоколу.
– Какое восхищение, я не поеду домой, – заявила Роз. – Никто не заставит меня вернуться домой. Триана, мне нужны деньги, чтобы остаться здесь.
Гленн, улыбаясь, покачал головой.
– Ты их получишь, Роз, – сказала я.
За решеткой было темно.
– Вы что-нибудь видите там? – спросила я.
– Ничего! – ответила Катринка.
– Там сыро и мокро, где-то, видимо, протекает… – сказала Лукреция.
Выходит, никто из них не видел человека, лежащего с открытыми глазами, из его запястий хлестала кровь. Привалившись к темной стене, стоял высокий черноволосый призрак, он сложил руки на груди и злобно на нас смотрел.
Значит, никто этого не видел, кроме сумасшедшей Трианы Беккер?
Ступай. Прочь отсюда. Иди на сцену, играй на моей скрипке. Продемонстрируй свое нечестивое колдовство.
Умирающий с трудом поднялся на колени, посмотрел вокруг ничего не понимающим одурманенным взглядом; по кафелю струилась кровь. Он поднялся с пола, чтобы присоединиться к своему компаньону, призраку, который довел его до сумасшествия своей музыкой, как раз перед тем, как явиться ко мне.
В воздухе пронеслась искра паники.
Остальные продолжали разговаривать. Пришло время отведать кофе с пирожными и отдохнуть.
Кровь. Она текла из запястий мертвеца. Она текла по его одежде, когда он, пошатываясь, направился ко мне.
Никто ничего не заметил.
Я смотрела за спину этого шатающегося трупа, я смотрела на лицо Стефана, измученное болью. Такой молодой, такой потерянный, такой отчаявшийся. Такой напуганный предстоящим поражением.
Я всегда перед концертом затихаю. Поэтому сейчас на меня никто не обращал внимания. Никто не сказал ни слова. Под таким натиском доброты и впечатлений – старые гримерные, ванные, облицованные красивой плиткой в стиле «ар деко», фрески, незнакомые имена – остальным было не до меня.
На меня напало оцепенение. Я сидела в огромном мраморном дворце, непостижимом в своей красоте, и держала скрипку. Я ждала. Я слушала, как начинает заполняться огромный театр. Тихий рокот на лестнице. Поднимающийся вверх гул голосов.
Мое пустое жаждущее сердце забилось быстрее – играть.