И это был лишь первый, верхний уровень моих опасений, разумеется, глупых и беспочвенных, точно наивные детские страхи.
Настоящий ужас ожидал меня совсем в ином обличии — и неважно, гнездился ли он на висящем в черной бездне ракетоплане, или ракетоплан был лишь началом пути. Первой ступенью к холодному и запредельному Неведомому, после встречи с которым мне уже не суждено будет повернуть назад…
Расставание прошло кратко и сухо, по-деловому. Несколько прочувствованных слов на прощание, приглашение непременно заезжать «если что», а также букетик из многозначительных взглядов и хрупких, ломких хризантем — не иначе как из теплицы хозблока.
В ответ Гусев удостоился от Тайны невинного поцелуйчика в пышные пшеничные усы, и мы поскорее распрощались.
Едва вдали утихло мерное гудение двухзвенного вездехода с гордыми эмблемами «РОС'СВЯЗЬ», который резво утюжил широкими армированными гусеницами снежную целину, полковник вернулся в свой кабинет и приказал в течение получаса его не беспокоить.
Некоторое время он стоял у окна, задумчиво глядя в утреннее марево, мертвенно разливавшееся в холодном небе.
Над территорией части неслось из репродуктора:
…Хорошо, когда с тобой товарищи,
Всю вселенную проехать и пройти.
Звёзды встретятся с Землёю расцветающей,
На Беллоне будут яблони цвести!
Я со звёздами сдружился дальними!
Не волнуйся обо мне и не грусти.
Покидая нашу Землю, обещали мы:
На Беллоне будут яблони цвести!
Гусев сверился с часами и вызвал с настольного селектора один из каналов спецсвязи.
Этим каналом Павел Степанович Гусев пользовался крайне редко, поскольку тот был зарезервирован за одним из его гражданских контактов, навязанных полковнику Глобальным Агентством Безопасности с ведома его начальства — Восьмого Управления Генштаба ВКС.
Над этим меридианом Беллоны еще только занималось утро, но Гусев не имел ни малейшего представления, где сейчас может находиться его абонент, и какое там время суток. Поэтому он философски воспринял трехминутную задержку, благо вызов был принят — в противном случае робот-информатор давно бы уже прогнусил, что абонент в данный момент недоступен.
— Абонент? В данный момент! В данный момент — абонент… — пробормотал полковник, не сводя глаз с девичьего лица на фото в электронной рамке, что уже многие годы безучастно улыбалось ему и лишь ему одному.
Качество звука на этом участке спецсвязи всегда было отменным, и теперь Гусев вспомнил, как много лет назад непроизвольно вздрогнул, впервые воспользовавшись этим каналом. У него тогда было стойкое ощущение, что его далекий собеседник стоит сейчас напротив, в каком-нибудь метре, лицом к лицу с ним.
— Сазонов здесь, — наконец ожил динамик крохотного наушника. — Внимательно слушаю вас, Павел Степанович.
Гусев с минуту стоял, молча покусывая кончик уса. Он морщился и хмурился, но не от того, что не мог подобрать нужных слов, а потому что ему не хотелось сейчас их говорить этому человеку. В этом с ним была полностью солидарна юная девушка в электронной рамке, а уж у нее-то в этом кабинете всегда было преимущественное право голоса.
Но выбора у Гусева не было. И он, деликатно крякнув в сторону, негромко, доверительно произнес:
— Они ушли. Цель их маршрута с большой степенью вероятности — станция метеорологического слежения «Циклон-8». Второй вариант — база ВКС, но туда их вряд ли пустят.
— Почему? — Уточнил голос, звучавший и впрямь словно в полуметре от Гусева.
— Ограниченные контакты с гражданскими организациями, — ответил полковник. — Это мы тут, по сути, сельхозтехника, все дороги в округе на нас возложены. Окажись климат на Беллоне помягче, еще бы и урожаи собирали, и рыбу ловили…
— Будем считать, в последние дни у нас тоже случился неплохой улов.
Его собеседник сделал еле уловимый нажим на «нас», но тем самым лишь вызвал у полковника кислую улыбку.
— Я немедленно направлю рапорт о вашем активном содействии, — заверил Сазонов. — Будьте здоровы, Павел Степанович.
— И вам не хворать, — прошептал Гусев под аккомпанемент монотонного сигнала завершенного вызова.
Настроение было ни к чёрту. Полковника не покидало ощущение, что он совершил предательство, пусть и строго предписанное уставной субординацией. Он бережно коснулся пальцами края фоторамки, и изображение прояснилось, черты девичьего лица словно всплыли из глубины. Гусев вздрогнул и машинально провел ладонью по лбу, вытирая мгновенно выступившие холодные капельки.
Изображение на фото оставалось неизменным, это всего лишь были фокусы памяти. Его памяти и его, полковника Гусева, судьбы.
— Непохожи… Они совсем непохожи, — прошептал он, обернувшись к окну.
Где-то там, за белесым маревом мерно гудел вездеход с трейлером, уверенно удаляясь от инженерной части полковника Гусева.
Уходил, оставляя ему лишь фото стройной девушки с косой цвета воронова крыла, равнодушно улыбавшейся отцу уже много лет. Девушки, совсем непохожей на ту, которую сейчас увозил вездеход всё дальше, и дальше, и дальше…
Апрель, 2614 год
Грузовой катер «Спектр»
Планета Беллона — ОКС «Дромадер», система звезды Вольф 359
Когда в музейных запасниках уже не хватает места для всё новых свидетелей «времен очаковских и покоренья Крыма», как говаривал желчный классик-дипломат, их сгружают на склады Министерства Культуры. Там они и доживают свой век — тихо, мирно и не засоряя почвы.
Когда же Земля, а тем паче активно развивающиеся новые космические фактории решительно отказываются от устаревших образчиков транспорта, вооружений и иной техники, место им уготовано одно — ЗАВТОНы-«консервы» вроде Беллоны. Эдакий технический дом престарелых.
Когда стало ясно, что нам предстоит лететь в космос, мы первым делом изучили доступный нам транспорт.
По сути нужен был только перекладной — на орбите нас уже поджидала зафрахтованная Федором ОКС «Дромадер», космическая станция геологического управления.
Я никогда не видел такой маленькой станции. Фактически это были, по-моему, два состыкованных вместе списанных орбитальных мусорщика, к которым добавили жилой и хозяйственный модули, стыковочный дебаркадер, топливохранилище и станцию Х-связи.
Название «Дромадер» как нельзя лучше подходило к этой летающей перевалочной базе вахтовиков астро- и геологоразведки, откуда вновь прибывших специалистов разбирали ведомственные катера. Однако в случае необходимости «Дромадер» (точнее, его часть в виде отстыковавшегося судна-мусорщика — она классифицировалась как СОМ, спасательно-оперативный модуль, и, само собой, была окрещена «Сомом») мог доставить пассажиров до орбиты назначения любой степени удаленности и своим ходом.