— И именно они, убив монаха, похитили икону?
— Монаха нашли мертвым, об убийстве речи не было, но вы ведь знаете, что человека можно убить по-разному. Они забрали икону, но смогли ли добраться до главы Евангелия?
— Где, по-вашему, она может быть?
— Если оба Хранителя жили в доме Мартынова, логично предположить, что там она и хранилась. После революции, окрестные крестьяне потихоньку начали растаскивать добро, пользуясь отсутствием хозяев. Позднее остатки некогда прекрасной библиотеки перевезли в город, кое-что можно обнаружить в областной библиотеке, ценные предметы меблировки отдали в музей, а в господском доме устроили приют для детей-сирот.
— На месте Хранителей я бы вывезла Евангелие сразу после революции, не дожидаясь погромов.
— Боюсь, что к тому моменту Хранителей уже не осталось. Я не смог найти никаких интересных фактов после гибели старца Игнатия.
— Так он погиб?
— Да. Вместе со своим духовным сыном. Они совершали обычную прогулку, когда на них напали разбойники. На теле старца обнаружили двадцать семь ножевых ран.
— Думаете, от него хотели узнать, где хранится глава Евангелия?
— Разве не эта мысль приходит в голову первой? Но старец молчал, как и его духовный сын.
— А Евангелие осталось спрятанным где-то в доме? Что там сейчас?
— Несколько лет назад был детский санаторий. Теперь, кажется, ничего. Не уверен, что дом сохранился. Шахово в трех километрах от села Новодворское.
— Шахово? — переспросила я.
— Да. Имение Мартыновых.
Мы с Анной молча переглянулись.
— Вы мне так и не объяснили, почему вас вдруг заинтересовала икона? — спросил Николай Иванович, с хитрецой поглядывая на нас. — Сейчас редко кого волнуют «преданья старины глубокой».
— Мы, как видите, исключение, пожала я плечами. — Спасибо, что уделили нам столько времени. История вышла потрясающая. Можно узнать источники…
— Все книги есть в моем библиотечном формуляре. Ксения Викторовна, милейшая женщина, она охотно вам поможет.
— Спасибо.
Мы поднялись, а Николай Иванович направился на своем кресле к двери.
— Взгляну, не вернулся ли Виталий, он вас проводит к калитке.
Мы ждали в прихожей, Николай Иванович исчез за соседней дверью, оттуда не доносилось ни звука. Прошло минут пять.
— Куда он подевался? — буркнула Анна — Может, пойдем?
— Неудобно как-то. Николай Иванович! — позвала я.
— Можно просто захлопнуть дверь, замок английский.
— Подожди, — неуверенно возразила я.
Тут дверь открылась, и мы увидели глухонемого. Не обращая на нас внимания, он прошел к входной двери и распахнул ее. Анна вышла первой, задев его плечом, мне не хотелось прикасаться к нему, и я протиснулась боком, стараясь не смотреть в его лицо. Чувство было неприятным, он чем-то беспокоил и даже пугал, хотя я считала, что .должна проникнуться состраданием к этому человеку из-за его недуга. Я выскользнула на крыльцо и только тогда решилась поднять на него взгляд. Его глаза поразили меня. Он смотрел не мигая, и в них была странная пустота. «Он глухонемой, — напомнила я себе. — Он живет в абсолютной тишине, возможно, оттого у него и взгляд такой». Я почти бегом догнала Анну, слыша, как дверь за моей спиной с шумом захлопнулась.
Провожать до калитки он нас не стал, я была этому только рада, не знаю, как долго я смогла бы еще вынести этот взгляд. Но когда я повернулась, чтобы закрыть калитку, то вновь увидела глухонемого, он стоял возле окна, слегка отдернув занавеску, и наблюдал за нами.
— Чего он так смотрит? — не удержалась я. — У меня от его взгляда мурашки по коже.
— Может, парень — женоненавистник, — усмехнулась Анна. — Встречаются такие. А может, другая проблема. Видит око, да зуб неймет.
— Это в каком смысле?
— Допустим, у него давно не было подруги, а мужик он молодой. Живет здесь с этим старым хрычом, кстати, не худо бы узнать о дяде побольше.
— Чем он тебе так не понравился? — удивилась я, устраиваясь в машине.
— Тем, что Иуду защищает. Для кого Иуда герой, тот сам ничуть не лучше. А тебе он понравился?
— Дядька забавный. Безобидный чудак, копается в книжках в поисках загадочных историй. А что еще делать в его положении? Он, по крайней мере, не потерял интерес к жизни. Но…
— Что «но»?
— Он как будто знал, зачем мы приехали.
— Так ты ему сама об этом по телефону сказала.
— Нет, я имею в виду название деревни. Азазель оставил сообщение, а дядька заговорил о Мартынове и его родовом имении.
— Чего ж тут удивляться. Вот если бы название не всплыло в разговоре, мы бы сейчас сидели и ломали голову, что за Шахово такое и где его искать. А теперь все ясно. Пятое Евангелие предположительно там.
— Ты серьезно в это веришь? — усомнилась я.
— Серьезно я верю только в бога. Ну что, прокатимся до Шахова? Карта у тебя где?
— В кармане твоего сиденья.
Я плавно тронулась с места, а Анна достала карту и разложила ее на коленях.
— Мы вот здесь, — ткнула она пальцем в объездную дорогу. — А вот и Новодворское. Сорок семь километров. Довольно далеко, а время позднее.
— Будем там через полчаса, — возразила я. — Стемнеет еще не скоро, успеем взглянуть на дом.
По объездной мы поехали на северо-восток, свернули на перекрестке. Дорога вполне приличная. Возможно, времени потратим даже меньше, чем я предполагала. Вскоре нас обогнал рейсовый автобус, затем маршрутка с надписью «Новодворское» на лобовом стекле, а затем мелькнул указатель. Село оказалось большим, с длинной улицей трехэтажных городских домов, коттеджами у реки, слева трубы завода, как выяснилось, стекольного. Чуть выше у реки мы увидели церковную колокольню, церковь была разрушена. Дальше шли частные дома, сады, улицы, переулки.
— Платонов сказал, Шахово в трех километрах отсюда. Только вот в какую сторону? — оглядываясь, заметила Анна. — Не проскочить бы.
— Наверняка есть указатель.
— Хорошо, если так.
Мы доехали до конца села, однако указателя не увидели.