Когда они подъехали к Лондону, ее лицо так опухло, что на нее было страшно смотреть, и все, кому она попадалась на глаза, не могли скрыть откровенное беспокойство. Лэшер снял номер в прекрасном отеле, хотя она не имела никакого понятия о том, где тот находился, потом дал ей горячего чая с конфетами и начал петь.
Лэшер сказал, что сожалеет обо всем, что натворил, и даже о том, что вновь родился на свет. Спрашивал ее, понимает ли она, что это значит. Понимала ли она, что он являл собой свидетельство чуда? За вопросами, как обычно, последовали поцелуи, сосание груди и прочие ласки – грубая прелюдия перед таким же грубым и стихийным сексом, который, как всегда, доставил ей немалое наслаждение. Но, в отличие от всех предыдущих раз, к следующему совокуплению она побудила его исключительно из отчаяния, не испытывая при этом никакого вожделения. Возможно, поступала она так: только потому, что другим способом не могла проявить свою волю. Лишь после четвертого раза, полностью истощившись, он от нее отстал и тотчас уснул. Какое-то время она боялась пошевелиться. Но стоило ей вздохнуть, как он сразу открыл глаза.
Лэшер стал настоящим красавцем борода и усы, которые он каждое утро тщательно подстригал, имели форму и длину изображенных на картинах святых. Волосы у него уже сильно отросли. Плечи были несколько широковаты, но это ничуть не портило его царственный, величественный облик. Однако не странно ли может показаться применять к нему эти слова? Когда он с кем-нибудь разговаривал, то был вынужден наклоняться и слегка касаться его своей бесформенной серой шляпой. На людей он производил самое приятное впечатление.
Лэшер и Роуан посетили Вестминстерское аббатство, в котором он тщательно исследовал все до мелочей. Какое-то время он наблюдал со стороны за движениями прихожан. Потом наконец изрек:
– У меня только одна простая миссия. Такая же старая, как Земля.
– И в чем же она заключается? – полюбопытствовала Роуан.
Но Лэшер ей не ответил.
Когда они вернулись в отель, он сказал:
– Я хочу, чтобы ты самым серьезным образом возобновила свое исследование. Мы поедем в безопасное место, не в Европу, а в Штаты. Будем так близко к ним, что они ничего не заподозрят. Нам потребуется все. Правда, деньги большого препятствия не представляют. Но в Цюрих мы больше не поедем! Тебя там ищут. Ты сможешь достать большую сумму денег?
– Я уже это сделала, – напомнила ему она.
Роуан уже давно заметила, что он совершенно не запоминал последовательности самых обыкновенных событий.
– Мы уже совершили основные банковские операции и даже тщательно замели за собой все следы. Если хочешь, можно вернуться в Штаты. – От этой мысли сердце у нее возликовало. – В Женеве находится крупнейший в мире Институт неврологии, – продолжала она. – Полагаю, для начала нам следует направиться туда. Мы могли бы провести там некоторые исследования. А заодно завершить необходимые операции в швейцарском банке. Там мы с тобой и решим, каковы будут наши дальнейшие планы. Уверяю тебя, так будет лучше всего.
– Хорошо, – согласился он. – Поедем в Женеву, а потом – в Штаты. Нас с тобой ищут. Поэтому придется вернуться. Вопрос только в том, где именно мы остановимся.
Роуан предалась мечтам о лаборатории, слайдах, тестах и микроскопе и не заметила, как ее сморил сон. Она с таким рвением стремилась провести исследования, как: будто их результаты могли дать ей ключ к изгнанию нечистой силы. Разумеется, она вполне давала себе отчет в том, что провести столь объемную работу в одиночку не сможет. Поэтому в лучшем случае рассчитывала получить доступ к компьютеру, чтобы ввести в банк данных хотя бы то, что ей уже удалось узнать. Для ее изысканий требовался город с множеством лабораторий, в котором при желании она могла бы пойти сначала в один крупный медицинский центр, потом в другой…
Лэшер сидел за столом, в очередной раз перечитывая историю Мэйфейров. Его губы шевелились так быстро, что срывавшиеся с них слова превращались в свист. Некоторые факты семейной биографии вызывали у него столь откровенный смех, что можно было подумать, будто он узнал о них впервые.
– Молоко убывает? Да? – спросил он у Роуан, встав перед ней на колени и заглянув ей в глаза.
– Не могу сказать. У меня все безумно болит.
Лэшер принялся ее целовать. Потом собрал в ладонь немного молока и смочил ей губы. Роуан отметила, что по вкусу оно не слишком отличается от воды.
Пребывая в Женеве, они обдумали план дальнейших действий до мельчайших подробностей.
Конечным пунктом своего путешествия они избрали Хьюстон, штат Техас. Почему? Ответ был очень прост. Этот город наводнен больницами и медицинскими центрами, в которых можно провести любое медицинское исследование. Роуан рассчитывала, что им удастся поселиться в каком-нибудь пустующем медицинском учреждении, не функционирующем из-за нефтяного кризиса. Во всяком случае, в подобных постройках в Хьюстоне недостатка не было. Считалось, что в городе существовало три деловых центра. Поэтому в нем было нетрудно затеряться.
Деньги для них не представляли никакой проблемы. Роуан удалось благополучно переправить огромные средства в Центральный швейцарский банк, где они теперь и хранились. Правда, для этого ей пришлось открыть несколько фиктивных счетов в Калифорнии и в Хьюстоне.
Роуан лежала в постели, а Лэшер крепко держал ее за кисть. Она подумала о том, что от ее родного города до Хьюстона всего час лету. Всего только час.
– Да, ты права. Им ни за что не придет в голову искать нас там, – заметил Лэшер. – С таким же успехом мы могли бы спрятаться на Северном полюсе. Пожалуй, лучшего места нам не найти.
От этой мысли сердце Роуан замерло. Ей опять стало нехорошо. На какое-то время она заснула, а когда проснулась, то вновь обнаружила у себя маточное кровотечение. Очередной выкидыш. Но на этот раз вязкий зародыш, до того как он распался на части, не превышал двух дюймов.
Отдохнув за ночь, утром Роуан собралась пойти в институт, чтобы исследовать то, что из нее накануне вышло, а также выяснить, какие тесты можно будет провести над Лэшером. Поначалу он ее не пускал. Тогда она зашлась душераздирающим криком, и то ли от ужаса, то ли от беспомощности он был вынужден ей уступить.
– Боишься остаться без меня? – спросила его Роуан. – Да?
– А как бы чувствовала себя на моем месте ты? – задал ей он встречный вопрос. – Если бы была последним мужчиной на свете? А я последней женщиной?