— Я еще не успела ее рассмотреть, — ответила тетя.
— Вы не хотите, чтобы я перенес вещи на ваш катер? Где он стоит? — спросил Кантрелл. — Что-то не видать вашу посудину среди настоящих катеров.
— Оставь их тут, Эд, — сказала тетя, ослепительно улыбаясь. — Мы сами справимся, а тебя ждут пассажиры.
Он бросил взгляд на автобус, улыбнулся и снова посмотрел на Молли:
— Ничего, подождут. Но будь по-вашему, Молли. Сейчас выну все остальное.
Когда Эд улыбался, он казался моложе лет на десять. Приветливая улыбка тети на всех действовала магическим образом, и это меня всегда поражало. Но когда она тепло и открыто улыбалась мужчинам, те буквально немели. Она как будто давала им понять, что они чего-то в жизни лишились. Чего-то хорошего, о чем она заставляла их вспоминать. В особенности пожилых мужчин.
Под Нью-Йорком, где я жила, большинство знакомых мне девушек смотрели на мужчин иначе. Эти девушки, казалось, не хотели, чтобы парни запомнили их с самой лучшей стороны...
Молли подхватила сумки, которые поставил Эд Кантрелл, и зашагала по причалу легкой, изящной походкой, хотя сумки были тяжелые.
Эд принес еще две, я взяла их и последовала за ней.
— Девушка, что у вас там? — игриво спросил он. — Кирпичи?
— Книги, мистер Кантрелл.
— Ученая Дункан? — усмехнулся он. — Это что-то новенькое. — Он взглянул мимо меня на подошедшую тетю Молли и сказал, обращаясь к ней: — Счастливого вам пути. И осторожно ведите ваш реактивный самолет, а то в один прекрасный день улетите, а я и не замечу.
— Лучше, Эд, следи за своим автобусом, — резко ответила Молли, — за катером я послежу сама.
Он, посмеиваясь, пошел за моим чемоданом, а я перенесла сумки туда, где тетя Молли поставила первые две. Я посмотрела на ее новый быстроходный катер с двумя спаренными двигателями на корме и застыла в недоумении. Он казался пигмеем среди огромных рыболовецких монстров, стоящих по обеим его сторонам. По размерам катер не шел ни в какое сравнение с «Гранатом».
— Ну? — требовательно спросила тетя, возвращаясь с чемоданом. — Как он тебе, Лайза? Разве не красавец?
— Он такой... маленький, — пробормотала я.
— Маленький? — возмутилась она. — Да в нем двадцать футов, и ход что надо. Для того чтобы добраться до Дункана, океанский лайнер не нужен.
— Нет. Но раньше я думала, что «Гранат» маленький.
— "Гранат" был самым большим морским судном в Оленьем заливе, — с явной гордостью сказала она, избегая моего смущенного взгляда. — Одной мне не справиться с «Гранатом», а этот катер для женщины как игрушка. Это самая настоящая легковая машина, только для воды. Сейчас сама убедишься.
Тетя Молли легко прыгнула на палубу, а я стала передавать ей вещи, которые она переносила в крохотную каюту, расположенную на носу. Наблюдая за ней, я невольно залюбовалась. Синее короткое платье и в тон ему куртка, которые она надела в честь моего приезда, напомнили мне, что этот цвет был и остался ее любимым. Голубое очень шло к ее густым каштановым волосам, подчеркивая сохранившийся загар и стройные, как у молодой женщины, ноги.
— Это платье тебе очень идет, — сказала я.
— Правда? — Она посмотрела на него так, будто видела впервые. — На Дункане я обычно ношу джинсы и свитер. Снимай свои городские туфли и прыгай, если не хочешь поскользнуться и искупаться.
Я послушно скинула обувь и в одних нейлоновых чулках ступила на палубу. Катер закачался под тяжестью моего тела. Стараясь не упасть, я поймала себя на мысли, что совсем забыла, как вести себя на катере.
Тетя Молли снисходительно улыбнулась и заметила:
— Скоро привыкнешь к качке. Ты же одна из Дунканов. Садись рядом, и в путь. Вот только отойдем...
Моя тетя села за штурвал, нажала кнопку стартера на приборной доске, и за кормой вспенилась вода.
— Так, где здесь реверс? Ага! Вот он. — Двигаясь задним ходом, она виновато улыбнулась: — Всегда забываю, где расположена эта кнопка. Ну ладно. Все в порядке. Теперь мы далеко.
Приглушенный рокот моторов внезапно сменился ревом Ниагарского водопада. От их грохота со всех мачт и парусов рыбацких каркасов и лодок взлетели перепуганные чайки. Тетя Молли резко крутанула штурвал, и мы, едва не задев корму проходившей рядом лодки, описали широкий полукруг по заливу.
Когда я открыла глаза, перед нами расстилалась одна зеленоватая вода. Баркасы, лодки и катера, стоявшие у причала, и сам город уменьшались с пугающей быстротой.
— Разве он не великолепен! — воскликнула тетя Молли.
— Очень быстрый, — промямлила я, испуганно и зачарованно глядя, как задравшийся нос катера со скоростью экспресса рассекает неспокойную воду.
— Считай, что ты ничего не видела! — беззаботно прокричала она. — Из него можно выжать еще восемь узлов. И хоть бы что. Посмотри туда. Это Клайв Синнот. Я пристроюсь ему в кильватер, и ты сейчас увидишь, на что способен наш красавец. Будет весело, уверяю тебя.
— Уже поздно, — занервничала я. — Мы не могли бы...
— Всего один момент, — оборвала меня тетя. — Держись за сиденье.
Она могла не предупреждать меня. В сиденье я вцепилась в ту самую секунду, когда мы едва не столкнулись с рыбацкой лодкой в заливе. Мы развернулись, и моторы заревели во всю мощь, когда тетя направила катер к баркасу, медленно двигавшемуся вдали.
Клайв Синнот стоял за штурвалом, зажав трубку в зубах. Это был средних лет рыбак, крепкого телосложения, в грязном комбинезоне и бейсболке. Я успела заметить, что при нашем приближении он резко изменился в лице. Замер на месте и его помощник, чистивший рыбу на кубрике, зато туча голодных чаек за бортом взмыла вверх.
Забыв о вечном голоде, чайки бросились от нас в сторону. Помощник, быстро оценив обстановку, нырнул в трюм. Клайв Синнот открыл рот, чтобы закричать на нас, его трубка упала на палубу. Он замахал рукой, прогоняя нас прочь, словно мы были коршунами, налетевшими на его цыплят. К счастью, мы не могли слышать, что он кричал. Рыбаки Мэна, как правило, неразговорчивы, но в минуту опасности поток их крепких и живописных выражений не остановишь.
Тетя Молли направила на корму рыбацкой лодки небольшую волну, пройдя от нее в ста ярдах, и мы на полной скорости врезались в сдвоенную попутную струю.
Я испытала шок, когда нас подбросила сначала первая волна, затем вторая. Мы пролетели ярдов десять по воздуху, всякий раз с оглушительным шумом подскакивая на волнах. Я вцепилась в мягкое сиденье ни жива ни мертва. Но вот катер, не сбавляя хода, развернулся, и мы понеслись в сторону Оленьего залива и в открытый океан.
— Ну как? — улыбаясь, прокричала тетя. — Может, попробуем еще раз?
— Нет! Ради бога!
— Что ты сказала?
— Я сказала, тетя Молли, что со временем, возможно, привыкну к таким вещам.