Он вспомнил краткий девиз американской лиги авторов: содержание книги, непристойное или пристойное, становится известно только тем, кто прочитал ее. Оно не должно волновать других граждан, которых никто не принуждает читать спорные книги, не может оно беспокоить и государство.
Барретт вспомнил Чарльза Рембара, адвоката, который боролся с цензурой ради спасения слова. «Книги являются средством передачи мыслей, которые не могут быть переданы другими способами… Другие формы выражения могут быть такими же хорошими или даже лучше с точки зрения увлекательности или могут вызывать эмоциональный отклик, но печатное слово остается самым важным средством общения между людьми. Именно на нем основывается наша цивилизация. Любое постановление правительства, направленное на ограничение свободного обращения книг, автоматически угрожает нашему обществу».
Книга не пачка бумаги. Книга — индивидуальность, множество людей, наше общество, вся человеческая цивилизация.
Барретт подумал, что, в конце концов, меняться должно не искусство, а сами люди.
Всегда люди. Для того, чтобы иметь образованное общество, необходим воздух.
Он последний раз посмотрел на книгу.
Невиновна.
Мэгги взяла его за руку.
— Хочешь заглянуть внутрь? — поинтересовалась она.
— Не сейчас. Наконец-то я могу оставить Кэтлин и ее постель. С этой минуты я предпочитаю проводить время с Мэгги.
Она нежно взяла его под руку, и они пошли назад, к машине.
— Знаешь, Мэгги, у нас были наши семь минут. Интересно, что дальше?
— Восьмая минута?
— И девятая, и десятая, и миллионы других минут, о которых нельзя забывать. Они не менее важны, а может, даже важнее.
— Да, о них нельзя забывать.
— Ты не хочешь узнать, какими они будут для тебя и для человека, который тебя любит?
— Хочу, но этот человек должен любить меня так же сильно, как я люблю его, так же сильно, как Касси и Джадвей любили друг друга. И мне нужна не минута, а целая вечность.
— Тяжелый случай, Мэгги. Знаешь, что? Я бы хотел рискнуть.
— В самом деле?
Майк Барретт улыбнулся:
— Мэгги, что бы ни случилось, знай, что у тебя теперь есть личный адвокат.