На пути к телефону Лиз откопала в сумочке жетон и уже через несколько секунд закрылась в будке. Бросив жетон в прорезь, она набрала номер оператора.
— Оператор,— проговорила она в трубку по-французски,— соедините меня с комиссариатом полиции. Это очень срочно.
— Police secours? Appelez-vous dix-sept [33] .
Лиз повесила трубку, затем снова сняла ее и набрала 17.
Через несколько секунд ей ответил молодой мужчина. Он представился по званию и фамилии, а также подтвердил, что она звонит в оперативную часть.
Лиз на всякий случай спросила:
— Вы хорошо меня слышите?
— Да.
— Я должна вам сообщить нечто важное, так что, пожалуйста, не перебивайте,— затараторила Лиз быстро, но четко.— Я пошла на квартиру к подруге, где у нас была намечена встреча. Мы собирались вместе пройтись по магазинам. Дверь в ее квартиру была открыта, и я вошла внутрь. Я нашла ее на полу мертвой, задушенной. В том, что она мертва, нет сомнения. Возьмите карандаш, и я продиктую вам имя и адрес…
— Мадам, позвольте спросить…
— Я не скажу вам ни слова сверх того, что говорю сейчас. Имя пострадавшей — Жизель Дюпре, не замужем, возраст — двадцать с чем-то лет. Ее адрес…— Лиз отыскала карточку, на которой Жизель нацарапала адрес своей квартиры, и прочитала его чуть медленнее.— Там вы найдете ее тело. — После этого Лиз заключила: — Теперь у вас есть все данные.
— Да, но послушайте, мадам…
Лиз повесила трубку и выскочила из будки. Ей срочно нужен был глоток свежего воздуха.
* * *
Полчаса Лиз бесцельно бродила по городу. Потом, когда нервы несколько успокоились, она начала обдумывать свое будущее. Она намеренно притормозила работу над статьей о Бернадетте в надежде, что ей перепадет от Жизели нечто более живое и впечатляющее. Однако теперь, когда эта надежда рассыпалась в прах, ей не оставалось ничего иного, кроме как подсунуть Биллу Траску в Париже что-нибудь из уже имеющегося.
Лиз изменила маршрут, взяв курс на палатку прессы. Через десять минут она была у цели. Журналистка вошла во временный штаб, расположившийся под полотняным пологом. В палатке стояло не меньше ста столов. Она обреченно направилась к обшарпанному дубовому столу, который ей приходилось делить с еще двумя корреспондентами. Стул был свободен. У Лиз в душе затеплилась надежда на то, что и у соседей по палатке дела идут не самым лучшим образом, то есть писать особо не о чем.
Она пододвинула ближе телефонный аппарат, стоящий на столе, и попросила коммутатор соединить ее с отделением АПИ в Париже. Тут ее осенило, что она может предложить боссу не одну, а две темы, которые способны заинтересовать его. В следующую секунду Лиз соединили с АПИ. Она попросила, чтобы ей дали Билла Траска.
Ей ответил хриплый голос Траска:
— Алло, кто это?
— Не прикидывайся, Билл, будто не знаешь, кто может звонить тебе из Лурда. Это Лиз говорит, кто же еще.
— А я тут сижу и думаю: позвонит она когда-нибудь или нет?
— Поверь, Билл, здесь просто тоска зеленая. Шесть дней — и ни одного события. Бегаю, ищу, задницу надрываю. В общем, не бездельничаю, можешь быть уверен.
— Ну и как, узрел кто-нибудь Пречистую Деву?
— Да ну тебя, Билл.
— Я серьезно спрашиваю.
— Ты прекрасно знаешь ответ: НЕТ. Могу продиктовать по буквам, каждая — заглавная. Но я все же накопала для тебя две темочки. Они, конечно, мир не перевернут, однако в каждой присутствует новость.
— Дай-ка я диктофон включу. Я буду слушать, а он — записывать. Начинай, Лиз.
— В общем, так. История первая.
— Валяй.
Собравшись с духом, Лиз будто прыгнула в омут:
— Сегодня утром в Лурде совершено убийство. Жестокое убийство среди святош. Люди приезжают сюда за исцелением, и вот тебе номер — убивают женщину из местных. Имя жертвы — Жизель Дюпре, незамужняя, лет двадцати пяти. Найдена задушенной в своей квартире неподалеку от грота. Обнаружили ее… ну, примерно в двенадцать дня. Когда-то она работала секретарем постоянного представителя Франции при ООН Шарля Сарра. Была с ним в Нью-Йорке в составе французской делегации.
— Когда?
— Два года назад.
— А сейчас, что она делала в Лурде сейчас?
Лиз с трудом сглотнула. Вот она, фирменная подлянка Траска.
— Э-э, работала гидом с туристами.
— Кем-кем?
— Организовывала туры по Лурду, по всем историческим местам.
— Ладно. Попробуем зайти с другой стороны. Кто ее убил?
Ощущая полную беспомощность, Лиз начала импровизировать:
— Я связалась с лурдской полицией. Убийца пока не известен. Они сказали, что отрабатывают несколько версий, но никто из подозреваемых еще не назван. Если нужно, буду поддерживать с ними контакт.
— Есть еще какие-нибудь подробности?
— Ну, могу подробнее описать жертву. Хорошенькая, можно даже сказать, красивая, очень сексуальная. Кроме того…
Траск бесцеремонно прервал ее:
— Не парься.
— Что?
— Не парься, можешь не продолжать. Послушай, Лиз, тебе лучше других должно быть понятно: эта история не для нашей новостной ленты. Сколько убийств совершается во Франции каждый божий день? Вот и это — всего лишь очередное банальное убийство. Что мы тут имеем? Какую-то девушку-гида. Ничтожество, убитое неизвестным. Может быть, для французской прессы это действительно событие. А у нас в Нью-Йорке, Чикаго или Лос-Анджелесе оно не прокатит, не говоря уже о каком-нибудь городке типа Дюбука или Топики. Вот если бы убийца оказался известной личностью или дело имело международный контекст, тогда, конечно…
— Я могу поработать над этой историей еще, может, кое-что и вылезет.
— Только не переусердствуй. Не думаю, что игра стоит свеч. Ну хорошо, у тебя, кажется, есть еще какая-то тема. Вываливай.
— Что ж, поскольку никаких оперативных событий в Лурде ни с Мадонной, ни с чем иным не происходит, я тут затеяла небольшое расследование по поводу Бернадетты, насчет того, что в действительности произошло с ней в тысяча восемьсот пятьдесят восьмом году и вскоре после этого. Мне показалось, что из всего этого может получиться неплохой очерк для воскресных газет, который немножко всколыхнет общественность. Вот я кое-что и состряпала.
— Диктуй. Я весь внимание.
Лиз выдохнула:
— Значит, так.
Она начала зачитывать свой очерк по телефону.
В заходе говорилось о том, что Лурд, куда к святым местам обычно приезжают пять миллионов человек в год, собрал в эти восемь дней беспрецедентно огромное количество народу. И все благодаря четырнадцатилетней крестьянке по имени Бернадетта, ее видениям и раскрытому ей секрету. Хотя католическая церковь причислила Бернадетту после кончины к лику святых, продолжила Лиз, небольшая группа священнослужителей и множество ученых подвергают сомнению достоверность видений Бернадетты. Выстраивая свое повествование в духе прокурорской речи, Лиз перечислила все подозрения, существовавшие по поводу правдивости крестьянской девочки.