Эдит была обескуражена. Обсудить ее исцеление? Да что тут, собственно, обсуждать?
— Как вам, возможно, известно, миссис Мур,— продолжал архиепископ,— Папа Бенедикт Четырнадцатый утвердил критерии, которыми должна руководствоваться любая церковная комиссия, пытаясь определить, является ли тот или иной случай исцеления в Лурде чудесным или нет. Для того чтобы дать утвердительный ответ, у комиссии не должно остаться ни малейших сомнений на этот счет. Она должна убедиться в том, что: а) болезнь являлась неизлечимой или хотя бы трудноизлечимой; б) больной не находился в стадии ремиссии; в) не применялись никакие лекарственные препараты, или если они применялись, то оказались полностью неэффективными; г) исцеление произошло моментально; д) исцеление оказалось полным и исчерпывающим; е) заболевание не было вызвано каким-то скоротечным кризисом и, следовательно, не могло исчезнуть с устранением его причин, поскольку в таком случае исцеление не может быть названо результатом Божьего промысла, и, наконец, ж) после исцеления болезнь не вернулась и не давала более о себе знать.
Произнеся эту замысловатую тираду, архиепископ поднял взгляд на Эдит.
— Вам это понятно?
— Вполне, ваше преосвященство,— ответила Эдит. По непонятной причине ее сердце бухало, как паровой молот.
Иерарх вновь обратился к бумагам, которые держал в руках, некоторое время молча читал, а затем снова посмотрел на Эдит.
— После вашего третьего и последнего обследования в Медицинском бюро Лурда проводившим его врачам были заданы пять ключевых вопросов. Я зачитаю четыре из них. Первый: «Существовало ли у миссис Мур заболевание, зафиксированное в медицинских документах, в период ее паломничества в Лурд и можно ли сказать, что она не находилась в стадии улучшения?» Второй: «Исчезло ли это заболевание и все его симптомы неожиданно в ходе паломничества?» Третий: «Можно ли считать произошедшее с миссис Мур полным и окончательным выздоровлением и произошло ли оно без применения каких-либо лекарственных средств?» И наконец, четвертый, самый главный вопрос, состоящий из двух частей: «Существует ли какое-либо медицинское объяснение этому исцелению? Способна ли наука на нынешней стадии своего развития хотя бы каким-то образом объяснить природу данного феномена?»
Эдит почувствовала себя увереннее и даже решилась заговорить:
— Разумеется, на первые три вопроса ответом было «да», а на обе части последнего — «нет».
— Совершенно верно, именно так и ответили врачи из Медицинского бюро,— подтвердил архиепископ Хеннинг.— Они заявили: «Мы не можем дать научных либо каких-то еще объяснений этому случаю исцеления».
Иерарх отложил бумаги в сторону, откинулся на спинку стула и снова воззрился на Эдит.
— Медицинское бюро направило свое заключение епископу вашей епархии здесь, в Лондоне. Он, в свою очередь, назначил церковную комиссию в составе пяти священнослужителей с целью изучить результаты этих исследований и дать им соответствующую оценку. Выводы, сделанные комиссией, были присланы мне.
Архиепископ помолчал, словно готовясь к пространной речи, и монолог, который последовал за этим, действительно оказался длинным.
— Миссис Мур, я готов констатировать, что ваше исцеление является окончательным, что чрезвычайно опасное заболевание побеждено раз и навсегда. Я готов подтвердить, что к вашему выздоровлению непричастны никакие лекарства. Я готов засвидетельствовать, что исчезновение болезни оказалось непредвиденным и может быть связано только с вашим паломничеством в Лурд. Я готов подписаться под тем, что ваше выздоровление выразилось не только в обретении способности полноценно пользоваться конечностями, но и в полной регенерации пораженных участков вашего тела. Я готов вынести окончательный вердикт относительно достоверности вашего исцеления. Но остается небольшая техническая деталь, а именно пятый вопрос, заданный членам департамента здравоохранения, на который они не дали ответа. «Представляется ли целесообразным повременить с вынесением окончательного решения?» Мой ответ таков: «Да, но недолго». Судя по всему, Медицинское бюро считает необходимым провести еще одно, заключительное обследование с участием наиболее авторитетного специалиста в области заболевания, которым вы страдали. Они потребовали, чтобы из Парижа в Лурд приехал доктор Клейнберг и осмотрел вас. Обследование должно состояться именно в Медицинском бюро Лурда. Повторяю, это не более чем рутинное обследование. Как только доктор Клейнберг подтвердит выводы своих коллег из Лурда, я в течение нескольких недель смогу дать официальное заключение относительно того, что ваше исцеление явилось результатом Божьего вмешательства, промыслом Отца нашего Небесного, Создателя всего сущего.
Архиепископ помолчал и добавил:
— Миссис Мур, готовы ли вы снова отправиться в Лурд и пройти последнее, заключительное обследование?
У Эдит перехватило дыхание.
— Конечно, я поеду. Мне хотелось бы оказаться там в то время, когда явится Дева Мария. Я… Вдруг мне удастся увидеть ее и поблагодарить за то, что она для меня сделала!
Впервые за все это время на лице архиепископа появилось нечто вроде улыбки.
— Возможно, возможно,— проговорил он.— В любом случае, пусть это еще не засвидетельствовано официально, вы можете числить себя среди тех немногих, кому Божьей волей даровано чудесное исцеление в Лурде. Я испытываю неподдельную радость, сообщая вам это. Примите мои искренние поздравления.
Эдит была на седьмом небе от счастья. Эдит Мур, женщина-чудо! Она прославится на весь мир, войдет в вечность! Но сейчас ей больше всего хотелось лишь одного: поскорее оказаться у телефона и рассказать обо всем Регги. Пусть знает, что он женат на поистине чудесной женщине!
* * *
Регги Мур был из тех людей, которые никогда не отчаиваются, хотя жизнь то и дело бьет их физиономией об стол, развеивая в прах их мечты и ставя на их пути бесчисленные препоны. Он верил в то, что на другом конце радуги зарыт горшок с золотом, на котором написано: «Для Реджинальда Мура».
В это утро Регги спал долго, как никогда. И не потому, что не выспался накануне, а из-за того, что у него просто не было причин вставать с кровати. Обычно он просыпался в восемь утра, а к девяти уже был полон кипучей энергии, пытаясь что-то организовать, выяснить, продать, о чем-то договориться и поспорить. Но сегодня — возможно, из-за того, что у него на повестке не было ни одного нового проекта,— Регги перевернулся на другой бок и продолжал спать.
Проснулся он без десяти двенадцать и, увидев, который час, не на шутку встревожился и насильно заставил себя вылезти из постели. Сидя на кровати, он сделал несколько упражнений (если они и дали какой-то эффект, то ему суждено было сойти на нет после посещения нескольких пивных баров на протяжении дня). Затем Регги побрился, принял душ, оделся и поплелся завтракать. Для этих целей в их квартире на первом этаже расположенного в Челси дома существовала специальная комната, совмещавшая функции кухни и столовой.
Поглощая незатейливый завтрак из двух яиц, ячменной лепешки и чашки черного кофе, он открыл книгу, которую обнаружил недавно на лотке букинистического магазина. Это было толстое репринтное издание автобиографии знаменитого некогда американца, который пытался достичь вершин успеха и в Великобритании. Книга называлась «Борьба и триумф, или Мемуары сорока лет» и принадлежала перу Ф.Т. Барнума [15] .