Один из журналистов, японец, уже стоял и махал в воздухе рукой. Когда ему предоставили слово, он сказал:
— Газета «Асахи симбун», Токио. У вас есть какие-нибудь предположения относительно того, что может сказать Дева Мария тому, кому она явится?
Епископ покачал головой:
— Это известно лишь Господу. Господу, Его Сыну и Благословенной Деве Марии. В назначенный час об этом узнаем и мы.
Лиз Финч внимательно слушала вопросы и ответы. Ей казалось, что все это происходит не наяву.
— Ваше преосвященство, я из Рио-де-Жанейро и представляю бразильский журнал «Глобо». Нашим читателям хотелось бы знать, дарует ли Дева Мария исцеление кому-либо из немощных во время своего появления в Лурде?
— Да, Она сказала Бернадетте, что сделает это. Однако, с другой стороны, мы знаем, что Бернадетта страдала от астмы, но, несмотря на то что Святая Дева сделала ее своей избранницей на благо других людей, она не исцелила ее от хронического удушья. Бернадетте пришлось искать пути к выздоровлению в другом месте.
Лиз Финч моргнула, и ее карандаш забегал по бумаге. Епископ тем временем продолжал:
— Богоматерь сказала Бернадетте: «Я не обещаю сделать тебя счастливой в этой жизни, но в следующей — непременно».
— Ваше преосвященство, я хотел бы задать вам вопрос от имени читателей газеты «Нью-Йорк тайме». Какую позицию займет церковь в том случае, если Дева Мария так и не появится?
— Церковь не нуждается в том, чтобы занимать какую-либо позицию. Мы свято верим в Пресвятую Деву, а Она обещала, что объявится в Лурде на этой неделе. Ни один из представителей церкви не ставит под сомнение ее слова. Все те, кто посвятил себя служению Господу, от Папы Римского в Ватикане до скромных слуг Божьих, безоговорочно верят в то, что Дева Мария непременно появится здесь в один из ближайших пяти дней.
Лиз Финч ерзала в кресле, то и дело поглядывая на часы. Наступил момент задать заранее подготовленный вопрос. Она должна успеть сделать это, прежде чем пресс-конференция закончится.
Многие журналисты размахивали руками, пытаясь привлечь к себе внимание, и Лиз тоже подняла руку. Видимо, это был ее день, так как епископ тут же указал на нее.
— Епископ Пейрань, я — корреспондент парижского бюро информационного агентства Амальгамейтед Пресс Интернэшнл, штаб-квартира которого расположена в Нью-Йорке. В тысяча восемьсот пятьдесят восьмом году, когда Бернадетта, как утверждается, общалась с Девой Марией, ей было всего четырнадцать лет. То есть она была еще совсем девочкой. Учитывая этот факт, не допускаете ли вы, что запись в ее дневнике, где говорится о предстоящем возвращении Богородицы, является скорее пожеланием, чем констатацией того, что она услышала?
Игнорируя легкий шум в зале, Лиз сформулировала свой вопрос иначе:
— Иными словами, почему церковь так уверена в том, что записанная в дневнике Бернадетты конкретная дата действительно является той самой датой, которую, как ей казалось, сообщила ей Дева Мария?
Повисла долгая пауза. Епископ Тарбский и Лурдский со своего возвышения молча смотрел на Лиз Финч. Наконец он заговорил:
— Мадам, пусть мы не очень много знаем о святой Бернадетте, но одна вещь известна нам доподлинно и не подвергается сомнениям. Бернадетта была кристально честным человеком, органически неспособным на ложь, даже самую невинную. Ее проверяли и перепроверяли, подвергали всевозможным испытаниям, но ни разу не уличили хотя бы в малейшей неискренности. Она не искала ни славы, ни выгоды. Она хотела лишь одного: донести до людей слова, снизошедшие с небес. Поэтому она не стала бы записывать в свой дневник то, что Дева Мария не говорила ей. Каждое слово в нем — святая и истинная правда.
Делая запись в блокноте, Лиз Финч чувствовала, что церковник все еще буравит ее взглядом. Она подняла глаза и убедилась в том, что не ошиблась. Епископ не обращал внимания на лес рук в аудитории и, казалось, хотел сказать ей что-то еще. Наклонившись к микрофону, он снова заговорил:
— Позвольте мне кое-что добавить. Мне много известно о Бернадетте, но я не взял бы на себя смелость утверждать, что я являюсь крупным специалистом в этой области. Поэтому, если вы хотите убедиться в честности Бернадетты, узнать о ней побольше, я бы посоветовал вам поговорить на эту тему с нашим ученым, историком Лурда и биографом Бернадетты, святым отцом Руланом.— Епископ сделал жест в сторону Рулана.— Я уверен, что он сумеет развеять любые сомнения, которые обуревают ваш дух.
Епископ перевел взгляд на журналистов, тянущих вверх руки.
— А теперь давайте продолжим. Я вижу, у представителей прессы есть еще вопросы.
* * *
Отец Рулан вновь взошел на трибуну, чтобы поблагодарить журналистов и объявить об окончании пресс-конференции. Епископ, следом за которым шли Мишель и Жаме, спустился со сцены под аплодисменты представителей прессы. Лиз Финч проводила его взглядом. Она до сих пор ощущала напряжение в его горящих глазах, когда он смотрел на нее. «Ох уж эти безгрешные праведники! — подумала она.— Никогда не упустят возможности лишний раз продемонстрировать свое твердокаменное благочестие». От проявлений подобного фанатизма у Лиз всегда начинали бегать мурашки по коже.
Затем она переключила внимание на отца Рулана, который все еще стоял на трибуне, словно кого-то ждал. «Уж не меня ли?» — промелькнуло в голове у Лиз. Она встала с кресла и, лавируя между своими коллегами, направилась к сцене. Похоже, преподобный действительно дожидался именно ее.
— Святой отец,— сказала она,— меня зовут Лиз Финч. Возможно, вы помните, что епископ посоветовал мне поговорить с вами по поводу Бернадетты.
Губы отца Рулана едва заметно скривились.
— Да, мисс Финч, я помню.
— Не могли бы вы уделить мне несколько минут сейчас или назначить встречу на более позднее время?
— Мисс Финч, мое расписание на ближайшие дни разбухло от назначенных встреч, поэтому давайте лучше поговорим прямо сейчас. Пятнадцати минут вам хватит?
— Вполне.
— В таком случае пойдемте.
Следуя за его импозантной фигурой, Лиз оказалась в аскетическом кабинете. Священник указал ей на стул, стоявший напротив его письменного стола, и полез во внутренний карман пиджака.
— Не будете возражать, если я закурю? — осведомился он.
— Нет,— ответила Лиз,— если вы позволите закурить и мне.
Она уселась, порылась в сумочке и, достав пачку сигарет, закурила. Отец Рулан вынул из кармана плоскую коробочку с сигариллами и прикурил от спички.
Лиз разглядывала священника, пытаясь составить представление об этом человеке. Ей подумалось, что если бы он не пошел в попы, то мог бы стать популярным актером и пользоваться бешеным успехом у женщин. Он был слишком мужествен и привлекателен, чтобы поганить свою жизнь обетом безбрачия. Его длинные волосы и ресницы пшеничного цвета, слегка раскосые глаза, чувственные губы, обходительность с легким налетом цинизма — зачем все это священнику? И что делает такой человек здесь, в этом Богом забытом городишке? Его место в Риме или даже на самом Святом Престоле!