Дело в том, что это были для нас увлекательнейшие времена. Ухищрение, к которому мы прибегли, как оказалось, предоставило нам великолепный доступ к новым открытиям… И хотя мы должны были все время присматривать за глуповатыми юными Талтосами, чтобы они не очень-то доверяли пришельцам и не влюблялись в их мужчин и женщин, а иногда и сурово наказывать их за непослушание, мы смогли многое узнать о римлянах, вторгшихся в Британию, и поняли, что они наказали кельтских варваров, принесших нам столько зла.
И в самом деле, римляне не верили местным предрассудкам в отношении Талтосов. Они рассказывали о цивилизованном мире, громадном и изобилующем великими городами.
Но мы также и опасались римлян. Ибо, хотя они и строили великолепные здания, каких мы никогда не видели, они лучше других владели искусством войны. До нас доходило множество историй об их победах. Безусловно, они усовершенствовали искусство войны и добивались превосходных результатов в уничтожении всего живого. Мы старались жить в тиши своей отдаленной долины и не желали сталкиваться с ними в битвах.
Все больше и больше торговцев привозили к нам книги, свитки пергамента, и я с увлечением читал произведения философов, драматургов, поэтов, сатириков, речи ораторов…
Разумеется, никто из нас не мог охватить разумом действительное качество их жизни, их среду, использовать современные слова, постигнуть душу этой нации, ее характер. Но мы не переставали учиться и познавать. Мы поняли, что не все люди обязательно варвары. Правда, римляне пользовались именно этим словом применительно к племенам, населявшим Британию от края до края, которых они, римляне, пришли подавить во имя могущества империи.
Кстати, римляне никогда не добирались до долины, хотя на протяжении двухсот лет завоевывали Британию. Римлянин Тацит описал историю ранней кампании Агриколы, [24] в ходе которой тот достиг границ шотландских гор. В следующем столетии в Шотландии была построена Стена римского императора Антонина – чудо, по мнению варварских племен, сопротивлявшихся завоеванию Британии, а вдоль нее на протяжении сорока пяти миль проходила военная дорога, по которой шли не только солдаты, но и торговцы, доставлявшие всевозможные товары, прибывшие по морю, и нам оставалось только безмерно завидовать таким свидетельствам достижений других цивилизаций.
В конце концов сам римский император Септимий Север прибыл в Британию, чтобы подавить племена скоттов, но даже он никогда не приближался к нашим опорным пунктам.
На протяжении многих лет, пока римляне оставались в Британии, они снабжали нас чрезвычайно полезными вещами, новыми для нашей маленькой нации.
К тому времени, когда они ушли с этих земель и наконец оставили их варварам, мы уже не были никому не известным народом Сотни человеческих существ хлынули в нашу долину, относясь к нам с почтением и признавая наше господство на этой земле. Они строили свои скромные броши вокруг наших более просторных жилищ и видели в нас великую, загадочную, но вместе с тем и человеческую семью правителей. Далеко не всегда удавалось с легкостью поддерживать эту нашу хитрость. Но в то же время как никогда прежде нам предоставлялись столь богатые возможности. Другие кланы быстро разрастались в своих отдаленных опорных пунктах. Мы были не страной городов, но скорее объединением отдельных феодальных владений. Хотя наш рост и явное нежелание заключать браки с представителями других племен считались довольно странными, в любом другом отношении мы воспринимались как вполне приемлемые соседи. Разумеется, ключевым моментом в наших взаимоотношениях было то обстоятельство, что мы никогда, ни на каких условиях не позволяли инородцам присутствовать на ритуалах рождения. И Маленький народ, который время от времени нуждался в нашей защите, выступал в роли нашей стражи.
Когда мы решали, что следует выстроить круг среди камней, всем меньшим кланам Доннелейта сообщалось, что только наши священники могут председательствовать на семейных обрядах, происходящих в обстановке строжайшей секретности.
А по мере того как становились смелее, мы стали позволять приходить и другим, но оставаться только в самых отдаленных кругах и не пытаться увидеть, что именно делают священники в самом центре собрания моих соплеменников. Они не видели акта рождения и, видимо, воображали, что происходило некое поклонение небесам, солнцу и ветру, луне и звездам. А потому называли нас племенем чародеев.
Конечно, все это в значительной мере зависело от степени мирного сотрудничества с теми, кто жил в долине, и так продолжалось на протяжении нескольких веков.
Итак, нас стали принимать за людей, когда мы жили среди людей. И другие Талтосы стали участвовать в нашей хитрости, объявляя себя пиктами. Они обучались нашей письменности и перенимали ее у нас, равно как и стили построения и украшения жилищ и приемы возведения опорных пунктов. Все Талтосы, воистину желавшие выжить, подражали нам, обманывая человеческие создания.
Только дикие Талтосы, рискуя всем, продолжали скрываться в лесах. Но даже они владели Огамическим письмом и многими нашими символами.
Например, если одинокий Талтос жил в лесу, он мог вырезать соответствующий символ на дереве, чтобы дать знать другим Талтосам, что здесь его дом, – символ, ничего не значащий для человеческих существ. Один Талтос, завидев другого на постоялом дворе, мог предложить ему некий подарок – допустим, брошь или иглу с нашими эмблемами.
Прекрасным образцом такого символа может служить бронзовая игла с человеческим лицом, найденная много веков спустя современными людьми в Сатерленде. Люди не понимали, когда писали об этой игле, что она изображает рождение маленького Талтоса, появляющегося из матки: его огромную голову и крошечные сложенные ручки, хотя уже готовые развернуться, подобно крыльям мотылька, и расти.
Другие символы, вырезанные нами на скалах, у входов в пещеры или на священных камнях, представляли собой причудливые изображения животных, обитавших на утраченной земле, в тропическом изобилии ее природы. Некоторые символы имели чисто личное значение. Рисунки, изображающие нас жестокими воителями, как принято думать, не имеют ничего общего с этим и, выполненные с большим искусством, на самом деле изображают встречи людей в мирной обстановке – так, во всяком случае, мы это себе представляли.
Искусство пиктов – общее название всего этого. Племя пиктов стало великой загадкой Британии.
Чего мы опасались более всего? Что было предметом наших постоянных страхов, так сказать? Много времени прошло с тех пор, как мы перестали опасаться человеческих существ, которые в действительности знают о нас весьма немного. Но Маленький народ знает. Маленький народ страстно мечтает породниться с нами, и хотя нуждается в нас, все же иногда доставляет нам неприятности.