– Нет, ничего, – ответил он. – Стюарт Гордон и другие члены Таламаски появляются время от времени в долине Доннелейта. Но они никогда меня там не видели. И нигде в других местах. Они никогда не встречались со мной.
– Доннелейт? Вы уверены, что это был Гордон?
– Да. В этом я совершенно уверен. Гордон часто там появлялся. Маленькие люди говорили мне об этом. Маленькие люди по ночам воровали что-нибудь у ученых. Забирали их рюкзаки или что-нибудь другое, что можно мгновенно схватить, и удирали с добычей. Мне известно имя Стюарта Гордона. Маленький народ старается не убивать ученых из Таламаски. Такие убийства навлекают на них невзгоды. Они не убивают и жителей ближайших деревень. Но они убивают других людей, которые заходят к ним с биноклями и с ружьями. Они рассказывали мне, кто приходил в долину. Молчание.
– Пожалуйста, доверьтесь мне, – сказал Эш. – Этот человек, которого я убил, Антон Маркус, был коррумпирован и неразборчив в средствах. Я никогда не совершаю подобных поступков под влиянием импульса. Прошу вас, поверьте, я не представляю для вас ни малейшей опасности. Роуан Мэйфейр, я должен поговорить с вами. Если вы не позволите мне прийти…
– Сможете ли вы быть на перекрестке Брук-стрит и Спеллинг?
– Я знаю, где находится это место, – ответил он. – Вы сейчас там?
– Да, неподалеку. Подойдите к книжному магазину. Это единственный книжный магазин на углу. Я увижу, когда вы там появитесь, и подойду к вам. Ох, и пожалуйста, поторопитесь. Стюарт Гордон должен скоро приехать.
Она повесила трубку.
Он поспешно спустился по двум маршам лестницы. Лесли следовала за ним, задавая все необходимые вопросы. Не желает ли он сопровождения охраны? Должна ли она быть с ним?
– Нет, дорогая, оставайтесь здесь, – ответил он. – Брук и Спеллинг, рядом с гостиницей «Кларидж», – сказал он водителю. – Останьтесь здесь, Лесли.
Он сел на заднее сиденье машины. Он не знал, должен ли подъехать на машине к самому месту встречи. Разумеется, Роуан Мэйфейр увидела бы ее и запомнила номер, хотя это вряд ли имело смысл для удлиненной модели лимузина «роллс-ройс». Но почему он должен беспокоиться? Почему он должен опасаться Роуан Мэйфейр? Какой выгоды она добьется, причинив ему зло?
Похоже было, что он чего-то не продумал, чего-то исключительно важного, какой-то вероятности, которую сможет определить только в результате глубоких размышлений и с течением времени. Но такие мысли доставляли ему головную боль. Он слишком страстно мечтал увидеть эту ведьму. Он пошел бы на это не задумываясь, как ребенок.
Лимузин прокладывал себе путь по оживленным улицам деловой части Лондона и прибыл к месту назначения – на угол двух торговых улиц – меньше чем через двенадцать минут.
– Пожалуйста, стойте здесь, чтобы я мог вас видеть, – сказал он водителю. – Не спускайте с меня глаз и подойдите ко мне сразу, если я позову. Вам все ясно?
– Да, мистер Эш.
На углу Брук и Спеллинг в основном находились модные магазины. Эш вышел из машины, на мгновение вытянув длинные ноги, и медленно пошел в направлении угла, просматривая толпу, не обращая внимания на неизбежных зевак и на нескольких бесцеремонных прохожих, громко выражавших добродушное восхищение его ростом.
Книжный магазин располагался по диагонали от него. Очень модный, с полированными оконными рамами и бронзовыми переплетами. Он был открыт, но Эш не увидел никого стоящего снаружи.
Бодрым шагом он перешел перекресток против движения, приведя в бешенство при этом пару водителей, и достиг нужного угла.
Внутри магазина собралась небольшая группа людей. И ни одной ведьмы не было среди них. Но она сказала, что увидит его и встретится с ним именно здесь.
Он огляделся вокруг. Его водитель находился на том же месте, несмотря на напряженное уличное движение вокруг, с наглостью шофера, сидящего за рулем чудовищного лимузина. Это было хорошо.
Эш быстро осмотрел магазины на Брук слева от себя, а затем, глядя по диагонали, всю длину Спеллинга, всматриваясь в магазины и пешеходов.
Напротив толпы у окна лавки с одеждой стояли мужчина и женщина. Майкл Карри и Роуан Мэйфейр. По-видимому, они.
Его сердце буквально остановилось. Ведьмы. Это они.
Они глядели на него, и у обоих были ведьмовские глаза, которые испускали очень слабое сияние, всегда свойственное только ведьмам.
Он изумился. Что именно в них было, что придавало их глазам подобное сияние? Когда он прикоснется к ним если он в самом деле осмелится на такое, они должны быть теплее, чем другие человеческие существа, а если он приложит ухо к их головам, то услышит низкий органный звук, который невозможно уловить у других млекопитающих или у обычных людей, не являющихся ведьмами. Хотя иногда, весьма случайно, он слышал этот мягкий, шепчущий звук, исходящий из тела живой собаки.
Боже милостивый на Небесах, что за ведьмы! Уже очень давно он не встречал ведьм столь могущественных и никогда не видел излучающих большую энергию. Он не двигался – просто смотрел на них и пытался освободиться от воздействия их сияющих глаз. Задача была не из легких. Он задумался, могут ли они объяснить такое явление. Но оставался спокойным.
Мужчина, Майкл Карри, до мозга костей кельт. Должно быть, он родом из Ирландии, а не из Америки. В нем нет абсолютно ничего не ирландского – от черных вьющихся волос до сверкающих синих глаз. Он был в шерстяной охотничьей куртке, которую, очевидно, носил, отдавая дань моде, и в мягких брюках из фланели. Большой человек, сильный человек.
Отец Талтоса и его убийца! Эш вспомнил об этом с печальным сожалением. Отец… убийца.
А эта женщина?
Она была удивительно худа и чрезвычайно красива, хотя и полностью соответствовала современному представлению о красоте. Гладкие волосы, блестящие и прекрасные, обрамляли ее узкое лицо. Ее одежда также восхитительна – подчеркнуто узкая, вызывающе эротичная. Ее глаза вызывали страх куда больший, чем глаза мужчины.
И в самом деле, она обладала глазами мужчины. Казалось, что верхняя часть ее лица была замещена частью лица мужчины, которую поместили над мягкими, женственными губами. Но он часто встречал такую серьезность, такую агрессивность на лицах современных женщин. Только это была… ведьма.
Оба они невольно приковывали к себе внимание прохожих. Они не разговаривали друг с другом и не двигались. Но были вместе, одна фигура слегка перекрывала другую. Ветер не доносил до него их запахи. Он дул в другом направлении, а значит, они должны были уловить его запах.