С мучительным стоном — и не слыша его — Крим перевернулся на живот. Вот так. Теперь вытянуть вперед руки. Правая. А что левая? Левая не подчиняется. Ладно, черт с ней, пусть себе волочится. Подтянуть к правой руке туловище. Вот так, ногами можно помочь. Отлично. Теперь еще раз. Рука. Туловище. Превосходно. Почему пуст коридор? Ах да, все на батареях. Что они там делают? Стреляют в кого-то? Зачем? Зачем в кого-то стрелять? Люди должны жить, а не убивать друг друга. Ну да, там кешляне. Кешляне. А что кешляне? Земляне, кешляне, гростиане, вегоиды — все вместе это уже сотни лет называется просто «люди». Земляне ненавидят кешлян. Кешляне боятся варваров. Силли сожгла Терру. Нет, это не Силли, это Утилли Карр, дочь Главного Имперского Прокурора. А он должен был вытолкнуть ее в шлюз. Зачем? Так, почему-то, хотел Александр. Нет, не Александр — лейтенант Мустер. Убитый на Гросте. Смерть притягивает смерть. Но он не умрет, нет! Он доползет до каюты!
Рука — туловище. Рука — туловище. Рука. Кто это идет там, впереди? Александр? Куда он? Почему мимо? Нет, это не Александр, это Фрэнк Кристи с металлическим стержнем в руке. Сейчас будет взламывать дверь. Как он мог забыть: там же Петра! Если негр не успеет, ее накроет обвалом. Держись, Петра, я иду! Я сейчас. Кто это с Фрэнком? А, наверное, это Олаф Меда. Это хорошо. Вместе они смогут. Еще усилие.
— Подберите эту падаль, — раздался властный голос на шлим. Но Крим не услышал его.
Грохот отпираемого замка вывел Крима из полузабытья. Тяжелая обитая металлом дверь медленно отворилась, и в камеру вошли два вооруженных бластерами охранника. Не спуская глаз со Шторра, они замерли по обе стороны от входа, и в образовавшемся проходе появился человек в выцветшей лиловой форме тюремного служителя. В руке у него была небольшая алюминиевая миска. Нагнувшись, тюремщик поставил ее на пол. Крим не без труда встал с грубых деревянных нар, покачнулся, едва не потеряв равновесие, но устоял и сделал неуверенный шаг вперед. Стволы бластеров тут же уткнулись ему в грудь.
— Я ранен, — проговорил Шторр на шлим. — Мне нужен врач, пришлите его. И пусть прикажут снять наручники! — он протянул к охранникам скованные кисти и не смог сдержать стона от боли в сломанной руке. Взгляд его помутился, Крим закрыл глаза, а когда вновь открыл их, тюремщиков в камере уже не было — только скрежетал задвигаемый засов.
В изнеможении Шторр опустился на холодный каменный пол. С того самого момента, как он пришел в себя в трюме линкора Имперского Патруля, боль стала неотъемлемой частью его существования. Вокруг него находились другие земляне, как с «Викинга», так и не покидавшие базу. «Значит, кешляне добрались и до астероида», — подумал он тогда, и эта первая мысль тоже была болью, не только и не столько физической — в мгновение мозг словно протащило через мясорубку, и он вновь едва не потерял сознание — сколько душевной.
Ему что-то говорили, но он не слышал ни слова — слух вернулся к нему гораздо позднее, уже на Кеш-Шлим. Откуда-то из темноты появилась Бренда Мейер. Она осторожно взяла его левую руку, наверное, он закричал, потому что на лице девушки отразилось сострадание. Шепча что-то ласковое — Крим видел лишь, как шевелятся ее потрескавшиеся губы — Бренда разорвала рукав его рубашки — снять ее мешали наручники, но тогда Шторр еще не замечал их — обнажив опухшую руку. Придав кости нужное положение — у Крима уже не было сил даже на крик, он лишь хрипел, стараясь вырваться и отчаянно мотая головой, отчего боль только усиливалась — Мейер наложила тугую повязку из обрывков все того же рукава и отошла. Сделать для Крима больше было не в ее силах, а в трюме он был далеко не единственный раненый. Шторр пытался остановить ее, спросить о Петре, даже дернулся было следом, но силы подвели его, и, повалившись обратно на пол, он снова впал в забытье.
Большую часть перелета Крим провел без сознания, поэтому не мог сказать, долго ли пролежал в трюме. Позднее он прикидывал, что путешествие должно было продлиться никак не меньше недели: в трюме не было амортизационных кресел, и линкору приходилось осторожнее подходить к выбору ускорения. Очевидно, не для того кешляне брали их в плен, чтобы размазать на обратном пути по стенам переборок.
Кормили ли их в пути, Крим не помнил, но время от времени давали воду — в больших металлических канистрах и с таким же металлическим привкусом. Ее делили на всех. Тех, кто не мог пить сам — таких, как Шторр — поили соседи. Вода требовалась и для раненых — половину канистры бесцеремонно забирала Бренда, и все были с этим согласны.
В краткие минуты, когда сознание возвращалось к нему, Крим пытался выяснить судьбу «Викинга» и базы, но безуспешно: язык плохо слушался его, а если товарищи и понимали его вопрос, он не слышал их ответов. Однако многое было ясно и без слов. «Викинг» был атакован четырьмя патрульными кораблями, выследившими его от Гроста, принял бой и проиграл его. Кешляне взяли корабль землян на абордаж и захватили. В таких условиях капитан — Александр Вирный — должен был взорвать крейсер вместе с врагами — в рубке под стеклянным колпаком была специальная кнопка — но что то, или кто-то, этому помешал. Остатки экипажа попали в плен. Затем патрульные высадились на астероиде. База должна была получить приказ об эвакуации, но то ли его не было, то ли просто не успели, а потом стало уже не до этого. База пала.
В трюме вместе с Кримом находилось человек двадцать, в основном — с «Викинга». Если пленники есть на каждом из четырех кешлянских кораблей, то всего их выжило не более сотни — примерно, каждый десятый. Оставалось надеяться, что Петре повезло, как и ему. Хотя, повезло ли? Одному Богу известно, что уготовила им Империя.
Наконец, линкор опустился на запасной военный космодром Патруля на Кеш-Шлим. Ирония судьбы: сбылась мечта его детства: перед Кримом лежала столица Империи. Музеи, дворцы, театры — про что там еще читали они с Силли в путеводителе? Планета живых легенд, планета Высших Гильдий. Он все-таки попал сюда.
Товарищи помогли ему выбраться из трюма, поддержали, пока вооруженные патрульные вели их по коридорам к грузовому люку. Трапа не было: прямо к борту линкора был подогнан крытый грузовик, и землян одного за другим втолкнули в кузов. На мгновение Криму показалось, что в узкую щель между кораблем и автомобилем он увидел, как из стоящего по соседству линкора охранники вытолкнули Ричарда Лопеса, но удар кулаком в спину швырнул его вперед, и через секунду он уже не был уверен, что не ошибся, глядя на яркий свет после полумрака трюма.
В кузов набилось около дюжины землян, двойная стальная решетка отделяла их от трех охранников-патрульных. Взревел мотор, и грузовик помчался по летному полю. Шум двигателя и был первым звуком, услышанным Кримом после сражения.
Исподлобья Шторр оглядел своих соседей. Кроме Бренды Мейер, все они были из экипажа крейсера — мотористы, захваченные, наверное, прямо на рабочих местах, у потухшего реактора. Оружия им не полагалось, но по запекшейся на лицах крови было ясно, что без боя они не сдались. Руки у всех, как и у него самого, были скованы наручниками.
— Петра Лопес… — прохрипел Крим, обращаясь главным образом к Бренде. — Она была на базе… Что с ней? — собственный голос казался ему чужим и далеким.