Я не вижу, но знаю, он смотрит вниз
На холодный цветок моего костра.
Мир припал на брюхо, как волк в кустах,
Мир почувствовал то, что я знаю с весны:
Что приблизилось время огня в небесах,
Что приблизился час восхождения Черной Луны.
Небо темнело, проступали искры звезд. Одна из точек на радаре начала движение. Их заметили.
– Вот теперь мы поймем, нужны ли Императору живыми, – произнес Кей. – Соберись, я подключаю гравитационник.
– Мы все равно не успеем к кораблю!
– Корабль уже идет навстречу, я послал вызов. Но нам не обязательно опережать истребитель.
– Еще корабль… идет к планете… – глядя на экраны, заметил Томми.
– Главное, что не к нам. – Дач похлопал Томми по плечу. – Спокойней. Все не так безнадежно, как тебе кажется. Поверь.
Я когда-то был молод – так же как ты,
Я ходил путем солнца – так же как ты,
Я был светом и сутью – так же как ты,
Я был частью потока – так же как ты!
Но с тех пор как она подарила мне взор,
Леденящие вихри вошли в мои сны,
И все чаще мне снились обрыв, и костер,
И мой танец в сиянии Черной Луны.
Им уже не нужен был радар, чтобы увидеть «Синюю птицу». Двадцатиметровая призма космоистребителя приблизилась на расстояние взгляда. Он летел совсем рядом, в полусотне метров, – одна из лучших боевых машин Империи, и Томми ощутил пронзительное чувство незащищенности. Теперь он понял, что чувствовали алкарисы, когда они выдернули их из гиперпространства. Томми посмотрел на Кея, но тот казался абсолютно спокойным.
– Они сейчас ударят…
Дач покачал головой:
– Нашу рухлядь нельзя просто повредить. Она рассыплется от самого слабого удара. А у пилота явно приказ брать нас живыми. Он дождется, пока мы пристыкуемся к кораблю, и разрушит ему агрегатные отсеки. Потом подойдет бот с группой захвата.
Кей немного помолчал и добавил:
– Так они это себе представляют.
Бог мой, это не ропот – кто вправе роптать,
Слабой персти ли праха рядиться с тобой…
Я хочу просто страшно, неслышно сказать:
Ты не дал, я не принял дороги иной,
И в этом мире мне нечего больше терять,
Кроме мертвого чувства предельной вины,
Оттого я пришел сюда петь и плясать —
В восходящих потоках сияния Черной Луны.
Кей начал подпевать, совсем тихонько, вновь имитируя голос певца с той тщательностью, что могли дать только его способности супера:
Я открыл себе грудь алмазным серпом
И подставил, бесстыдно смеясь и крича,
Обнаженного сердца стучащийся ком
Леденящим невидимым черным лучам.
Ведь в этом мире мне нечего больше терять,
Кроме мертвого чувства предельной вины,
Мне осталось одно – это петь и плясать
В затопившем Вселенную пламени Черной Луны…
Корабль действительно шел им навстречу. Но истребитель продолжал держаться рядом, неуязвимый, укрытый силовыми щитами.
– Восхождение Черной Луны, – тихо сказал Кей. – Пора бы…
И Томми понял – за мгновение до того, как боевая надстройка их корабля раскрылась и коллапсарный генератор сработал.
Дач, видимо, ждал этого момента. Шлюпка рванулась в сторону с такой резвостью, словно ее нехитрая электроника понимала опасность происходящего. «Синяя птица» еще долю мгновения сохраняла прежнюю форму, потом сжалась, как проколотый воздушный шарик. Короткая вспышка вторичного излучения, и все.
– Я приказал кораблю не подпускать никого, кроме нас, – сказал Кей. Шлюпка начала разворот, ориентируясь на стыковочный порт. – Там удобная электроника, без всяких ограничений.
– Нас приговорят к многократной смерти, – сказал Томми. Хлюпнул носом – рывок шлюпки был слишком резким, у него пошла кровь.
– Не привыкать.
– Вы говорили, что «Синяя птица» способна уничтожить крейсер. – Голос Грея был ровен, но тон не предвещал ничего хорошего.
Командир эскорта, невысокий темнокожий мужчина, склонил голову:
– Да, мой Император. Но целью ставился захват негодяев. Никто не мог ожидать, что на небольшом корабле установлен коллапсарный генератор.
– Вы должны были ожидать всего! На орбите было два эсминца, десятки истребителей, вы послали в погоню лишь один…
Грей замолчал. Командир эскорта ждал.
– Какие соединения флота к нам наиболее близки?
– Группировка Лемака.
– Хорошо. Идите. Я приму решение о вашей судьбе позже. – Император повернулся к адъютанту: – Вызовите сюда эскадру Лемака. Пусть не забудут корабли «горячего следа». Адмирал лично возглавит погоню.
– Слушаюсь, мой Император. Прокурор Таури ожидает аудиенции.
– Он считает, что это дело в его компетенции?
– Согласно нынешним законам – да. Известные нам заговорщики были гражданами Таури.
– Пусть войдет. – Император опустился в кресло, сцепил руки, глядя в пустоту. Адъютант не шевелился. – Что еще?
– Аудиенции ожидают Кертис Ван Кертис и Артур Ван Кертис.
– Что?
– Их корабль приземлился двенадцать минут назад.
Грей вскочил. На долю секунды его взгляд стал растерянным.
– Обычная процедура? – предложил адъютант. – Сообщить, что вы заняты маникюром?
– Идиот. Впустите всех.
Император обвел взглядом апартаменты. Пышные драпировки, обилие картин – его вкус десятилетней давности. Сейчас это вызывало лишь раздражение.
Кертис Ван Кертис покинул Терру и прибыл на Таури… к моменту покушения. Небывалая случайность?
Двери распахнулись. Короткая заминка – улыбающийся Кертис пропускал вперед прокурора. Секунду та колебалась – ни положение, ни пол не могли противостоять растерянности перед лицом «хозяина жизни и смерти». Вошла, торопливо начала:
– Мой Император…
Не обращая на нее внимания, Грей подошел к Кертису. Тот поклонился:
– Мой Император…
Грей обнял его за плечи:
– Рад тебя видеть, Кертис. Оставь это и подожди минуту.
За Кертисом маячил его сын. Но Император пока не обращал на него внимания. Теперь он вновь смотрел на прокурора. В его голосе не осталось ни уважения, ни элементарной вежливости:
– Докладывайте, и побыстрее.
– Девочка полностью дезориентирована. Срыв программы у агентов влияния всегда ведет к подобным результатам. С ней работают психологи, но пока ничего гарантировать нельзя. Главарем, очевидно, была гражданка Таури Генриетта Фискалоччи… – Прокурор запнулась, но продолжила: – После установления факта необратимости смерти в городском банке вскрылась ячейка с ее завещанием и подлинным именем. Ванда Каховски.